Значит, Аня Кузовкина и Ксюша Савченковсе-таки были знакомы между собой и вместе «трудились» у «гадалки». Интересно,почему у Ксюши оказалась куртка Ани, да еще с ее паспортом? Анечка ушла из домана секундочку за почтовым переводом именно в этой белой курточке с мехом. Есличеловек, позарившийся на ее деньги, убил девушку, то как куртка попала к Ксюше?Напрашивались два вывода. Либо Аня не ходила на почту, обманула ЕленуТимофеевну, поехала куда-то с Ксенией. Анечка ведь не рассказывала матери, чтоработает у Элизы, скрывала. То ли не хотела давать маме деньги, то ли понимала,что Елена Тимофеевна, добропорядочная, правильная женщина, никогда не одобритто, чем занимается ее дочь. И потом, Алина сказала, что они были вместе.

Я встала и уперлась лбом в холодное, отчего-товлажное стекло.

А может, Аня жива? В морге-то лежала КсюшаСавченко, я теперь это хорошо знаю, и что мне прикажете делать?

Внезапно в голове ракетой вспыхнула идея.Господи, как просто! Эля занимается мошенничеством, и не всегда ее задумкивыглядят невинно. Одноклассница не сразу введет меня в курс дел, впрочем, кое очем вообще скорей всего ничего не расскажет. Вполне вероятно, что Аня и Ксюшапо указке Эли провернули какое-то гадкое дело, а клиент, не догадавшись об ихсвязи с госпожой Элизой, решил сам разобраться с девочками. Ксюшу он убил, Аню,наверное, тоже, а может, нет… Дело за малым: заглянуть в список клиентов Эли ипонять, кто из них рассвирепел до последней степени.

Утро началось с истерического вопля МариныСтепановны:

– Владимир Семенович! О, он нашелся!Лаврик! Мой малыш!

Я, заснувшая только в шесть утра, страшноразозлилась, натянула халат и, выйдя на кухню, довольно зло спросила у Вована,меланхолично пившего кофе:

– Чего она так орет?

– Лаврик отыскался.

– Это кто?

– Кот.

– У вас есть кот?

– Пропал на даче в октябре, –пояснил Вован, – а сегодня утром мне на мобилу позвонил сторож и говорит:«На пороге вашей дачи Лаврик сидит, орет, забирайте животину». Вот вечеромпоеду.

– Как это вечером? – завизжалаМарина Степановна, влетая на кухню. – Владимир Семенович! Вы с ума сошли,я пожалуюсь Лоре! Поезжайте прямо сейчас.

– Но у меня работа! – возразилВован.

– Вы за свою работу жалкие копейкиполучаете, – кинулась в атаку Марина Степановна, – Лора давно велитслужбу бросить и в администраторы к ней идти. Кому ваша служба нужна? А? Какойс нее прок?

Вован слегка покраснел.

– Мама, вы великолепно знаете, что яборюсь с преступностью.

– Без вас с ней драться станут, –мигом возразила Марина Степановна, – бесполезное, между прочим, дело, какворовали, так и будут воровать! Вы, Владимир Семенович, глупостями занимаетесь!Никакого толку от вашей работы…

Честно говоря, я пожалела бедного мужика, неповезло ему с маменькой, вылитая Медуза горгона!

– И если вы сейчас не поедете заЛавриком, – злобно закончила Марина Степановна, – я, во-первых,пожалуюсь Лоре, во-вторых…

– Хорошо, – неожиданно покорнокивнул Вован, – уже бегу.

Марина Степановна замерла, потом процедила:

– Неужели, прежде чем выполнить просьбу,надо довести меня до инфаркта. – Она выплыла из кухни, в воздухе осталсялишь запах противно-въедливых духов.

– Ты зачем потакаешь всем еекапризам? – налетела я на Вована.

Тот протянул руку, украшенную чудовищнымиперстнями, за хлебом и пробормотал:

– С матери станется Лорке нажаловаться,прямо сейчас ей все сообщит.

– Каким же это образом? Насколько японяла – твоя жена на гастролях!

Вован с легкой улыбкой посмотрел на меня.

– Вилка, человечество давно придумаломобильные телефоны! Если Лора узнает, что я не захотел поехать за Лавриком,спокойная жизнь кончится! Нет уж, лучше сделать, как велят, меньше проблем.Дача-то недалеко, сразу за Кольцевой. Туда-сюда, за два часа обернусь! Эх,знала бы ты, как я этого кота ненавижу! Прямо скулы сводит! С огромнымудовольствием удавил бы мерзавца и содрал с него шкуру, хотя вообще-то кошеклюблю! Вон ваша какая симпатичная!

Высказавшись, Вован встал, взял с подоконникаключи от «Лексуса» и, тяжело вздыхая, ушел. Я оглядела кухню. Делать нечего,придется заниматься уборкой. В нашей семье исторически сложилось так, чтоТомочка готовит и гладит, а я бегаю по комнатам с пылесосом и приношу продукты.В общем-то, это совершенно правильно, у Томуськи аллергия на любые чистящиесредства и очень слабые руки, а я запросто несу десять килограммов картошки.Только не надо, прочитав последнюю фразу, удивленно восклицать:

– Какая картошка! У вас же мужья есть!

Пару раз мы пробовали отправить Олега и Сенюна рынок, давали им список необходимых продуктов, но всегда получали нечтонеудобоваримое. Ни я, ни Томочка так и не сумели объяснить супругам, чтокартофель, из которого получается замечательно вкусное пюре, следует братьсреднего размера. И Олег, и Семен притаскивали клубни величиной с кирпич,приговаривая:

– Вот какая классная картошка, одной навсю семью хватит, да еще самая дешевая в ряду была!

Конечно, самая дешевая, потому что все хозяйкизнают: «чернобыльский» вариант овощей брать не следует, внутри они будут либогнилыми, либо пустыми.

Руки привычно делали нудную домашнюю работу, вголове не было никаких мыслей. Я пропылесосила квартиру, натерла полирольюмебель, отдраила раковину, оттерла зеркало в ванной, перемыла стаканчики ибаночки, стоящие на полочке… И тут раздался звонок.

Я побежала в коридор, распахнула дверь иувидела Вована, держащего эмалированный таз, прикрытый пакетом.

– Уже съездил?

– Говорил же, что близко, – прогуделВован, – на, неси на кухню.

– Это что?

– Котик, – ответил он, –передай Марине Степановне.

С этими словами мужик развернулся и, покачиваяключами от «Лексуса», вскочил в лифт. Я осталась в прихожей, держа сунутый мнетаз. Однако странный у них кот, сидит, молчит. Наша кошка, когда мы вывозим еена дачу, орет, словно оглашенная, царапается, плюется. Пришлось купитьспециальную сумку-перевозку для фурии. А этот Лаврик съежился в тазу… Я отнеслатаз на кухню и крикнула:

– Марина Степановна!

– Чего тебе? – высунулась из комнатысвекровь Лоры.

– Лаврик прибыл.