не слежка, то надзор точно. Непрофессионализм или умышленная демонстрация? С этим следовало разобраться. Привезли его в комендатуру, завели в кабинет второго этажа, в котором за пустым столом с парой листов бумаги восседал незнакомый полковник, лет на десять старше Туманова, но выглядевший моложаво. Даже похож был на него чем-то.

– Свободны, – барски плеснул он ручкой караулу, и уставился на связанного Туманова: – Ну что же, Глеб Александрович, или как там вас на самом деле, давайте-ка начистоту. С какой целью и как перешли линию фронта?

– Позволите сесть?

– Лишнее. Разводить разговоры некогда, отвечайте сразу, или отправлю во внутренний двор. Там у нас расстреливают.

– Фронт, господин полковник, я обучен переходить качественно, германцы – и те не могли мне помешать, а уж меж своих пройду даже верхом. Цель проста: имею информацию, доложить о которой могу исключительно полковнику Каппелю.

– Вам известно такое приспособление, как телеграф, ротмистр?

– Которым пользуются кому не лень? Известно, как и всем. Именно поэтому информация у меня устная.

– К командующему, без подтверждения вашей личности и полномочий, я допустить не могу. – полковник откинулся на спинку стула, повисшую паузу истолковал по своему: – Можете играть в таинственность и дальше, мне нет дела до всех ваших секретов, но на простой вопрос извольте ответить: кто может подтвердить вашу личность?

– Военное ведомство Комуча или лично полковник Каппель. Простите, ваше высокоблагородие, но большего говорить не имею права.

На месте полковника Туманов логично выбрал бы наиболее быстрый способ подтверждения – штаб Каппеля ближе. И судя по всему, тот был такого же мнения.

– Ну хорошо, допустим. Как доложить о вас Владимиру Оскаровичу?

– Передайте ему записку. Позвольте бумагу…

Говоря это, Туманов протянул скованные руки к листу бумаги на столе, и пошевелил пальцами, обозначая карандаш или перо. Полковник отреагировал на удивление остро: выдернул из-под стола руку с револьвером и направил его на Туманова.

– Дело в том, ротмистр, что Комуч уже двенадцать дней, как прекратил существование. И уже две недели действует Временное Всероссийское Правительство. Как прикажете понимать вашу неосведомлённость?

Плюха была качественной, и что обидно более всего – сам на неё напросился.

– Я на задании с двадцатого сентября, с той поры не имел возможности быть в курсе событий, господин полковник. – отвечая, Туманов сделал едва заметный подшаг к столу.

– Стойте на месте, и не делайте глупостей. Вы не в рукопашную ли вознамерились, батенька? Со скованными-то руками? -Полковник отодвинулся от стола вместе со стулом и упёрся спиной в стену, держа револьвер у пояса, – Такое впечатление, что вы не с сентября на задании, похоже, что с самого августа. А, Туманов?

Вторая плюха за пару минут… Что-то удержало Туманова от броска (не револьвер, конечно).

«Значит, Комуч низложен или упразднён, а он всё отрабатывает старые ориентировки? Вот оно…»

– Вы, господин полковник, профессионально внимательны. Давно догадались?

– Как только получил информацию от этого болвана Курбатова. Некому больше тут фронт переходить, штабс-капитан. Вас и ждал, как из печки пирога.

– Вот видите, ситуация ещё проще, чем казалась: доложите Каппелю о моём прибытии, и дело с концом.

– Непременно, доложу. Но не будем спешить, есть несколько вопросов. Доклад командующему подразумевает подробности, о которых я сам пока не осведомлён. Поэтому помогите мне, штабс-капитан, и наше вынужденное знакомство на долго не затянется.

– Чем могу?

– Начните с Казани. И сядьте, разговор только начинается.

Туманов садясь чуть сдвинул тяжёлый дубовый табурет, стоявший почти по середине между дверью в комнату и столом. Полковник счёл такое положение безопасным, положил револьвер на стол перед собой и с интересом приготовился слушать.

– Мы обойдёмся без протокола?

– Нравится ваше «мы», Туманов. Продолжайте в том же ключе, и мы с вами подружимся. Итак?

– Видите-ли, господин полковник, моё пребывание в Казани было и остаётся сугубо служебно-конфиденциальным, о чём вас проинформирует полковник Каппель, если сочтёт это необходимым. Последующие мои действия и перемещения к компетенции вашей службы не относятся вовсе, об их содержании я доложу лично командующему. Не вижу, чем могу быть вам полезен.

– Ну-у, батенька, про секретность и компетенции это вам не мне разъяснять. Я ведь фронтовую контрразведку имею честь представлять, все секреты у нас, у остальных так-с себе, шалости. Оставим пока в сторону ваши перемещения, остановимся на действиях. Исчезновение семерых караульных паромной переправы вместе с паромом, в Епанчино, ваша работа или мистика?

–  Послушайте, я похож на служащего какого-либо пароходства? К чему эти отвлеченные вопросы? – Туманов начал разгоняться для работы, интерес полковника стал понятен, дальнейшая беседа уже не имела смысла.

– Снимаю, снимаю вопрос. Начинать нужно не с него, согласен. Откровенно говоря, я ждал всю вашу компанию, а заявились вы один. Где ваша команда, Туманов? Осталась что-то караулить?

«Бей!»… Туманов в прыжке влетел коленями на стол, сметая листы бумаги и револьвер, обрушив на голову полковника сцепленные руки. Треснув шейными позвонками тот мягко сполз со стула, не успев дотянуться до оружия (но среагировал, похвально). Туманов метнулся к двери, подпер её табуретом, и лишь потом освободился от наручников, вынув из-под пояса булавку и виртуозно ковырнув ею в замке. Обыскал полковника, одновременно снимая с него офицерскую гимнастерку и галифе. Удостоверение личности на Макарова Олега Александровича отложил, пригодится. Револьвер не взял: нашел в столе свой наган и нож. Переоделся в форму, натянув на полковника свою штатскую одежду. В целом должно сойти, разве что лёгкая небритость у самого была лишней. Ладно, фронт всё спишет. Одевая наручники на руки оглушёного полковника, обратил внимание на перевернувшиеся обратной стороной листы бумаги, слетевшие со стола. Надо же, какая «неожиданность» – старая ориентировка Комуча на него и описание внешности, уже за авторством Чёрного. Обе бумаги порвал и сунул в карман. Можно было выбираться, следовало лишь дождаться сумерек, которые скроют некоторое различие во внешности. Не тратя времени попусту, Туманов усадил полковника на табурет, соорудил кляп из носового платка и полив ему на голову водой из графина, привёл в чувство. Сам сел на край стола, нависая над пленником. Застонав, полковник попытался обхватить голову руками, но почувствовав наручники на запястьях и увидев Туманова в своей форме оторопел.

– Продолжим нашу беседу. – Туманов повернул голову пленника, ловя его взгляд, – ответы только да или нет, кричать не нужно, иначе буду вынужден от вас избавиться. Вы, собственно, мне уже и не нужны, это понятно? Полковник?

Тот кивнул, поморщившись от боли в голове.

– За мной следили, когда везли сюда. Это ваши люди?

Кивок.

– Моё описание внешности получили от красных?

Кивок.

– Каппель в курсе этой вашей инициативы?

Полковник что-то промычал