заезжал, стараясь держаться вдоль проселков по левому берегу Кичуя. Не раз встречал обозы красных, везущих изъятые у населения продукты то в сторону фронта, то в сторону Казани. Он уже знал, что это называется новым термином – продразвёрстка, так же знал, что население воспринимало это крайне болезненно, множа и без того не редкие ряды недовольных. Не единожды в пути ему довелось быть свидетелем откровенного грабежа населения такими вот обозами. Если на въезде в село или деревню стояли пикеты красноармейцев, а в самих поселениях стоял гвалт, собачий лай и мычание скота – значит там шла она, продразвёрстка. Всё это тщательно обходил стороной, справедливо полагая, что времени у него не так уж много, а встревание не в свои дела задержит его ещё более. Второго октября он добрался до Юлдашева.

Идущий по следу

(Шляхтич)

Проверку решил не откладывать в долгий ящик, следующим утром я уже был на месте своего победного бегства. Забавная терминология, правда?

Осмотрел воронку, осмотрел прилегающую территорию и всё вокруг на целую версту. И – ничего, представляете? Ни единого следа, указывающего на присутствие тут вчера с полдюжины вооруженных всадников. Ни бинтов, ни гильз, ни окурка, ни конских следов, ни подтирочного (пардон) материала, даже навоза не было. Вот так бойцы у Туманова! Не иначе, как казаков себе набрал. Была у меня надежда, что Туманов разрывом снаряда был ранен, пусть самую малость. Мне и нужно-то было немного его крови, ну хоть кусочек бинта или капля на травинке. Но увы, не мой день.

Я чётко представлял, где находился мой визави в момент взрыва. Между нами была подвода, которая скорее всего приняла на себя основной удар осколков и взрывной волны. То есть, должны были остаться щепки телеги и изуродованный труп лошади. Ну, и где это всё?

Ладно, такой результат меня тоже устраивал, хотя и добавлял много вопросов. Если крови и следов нет, значит, Туманов жив (иначе, чего ради так заметать следы?). Если он жив, то рамки его должны видеть, а этого не происходит – почему? Кстати, наших лошадей кто-то уже увел в Слободу, надо будет и с этим разобраться. Оставил на время решение всех этих загадок и четыре следующих дня потратил на поездку в Чистополь. Нужно было рекрутировать в своё распоряжение хотя бы пару нормальных бойцов, и связаться с Симбирском на предмет подтверждения своих полномочий в Пятой армии, потому как чувствую, что придётся-таки налаживать взаимодействие с её частями. И как оказалось, не зря я был в эти дни у телеграфа.

29-го вечером нарочный доставил мне в номер, где я остановился, срочный вызов к аппарату. На проводе был Политотдел 5-й армии, с которым Глеб организовал тесный контакт и даже передал свою агентуру. Она и докладывала: сегодня во второй половине дня, в районе Олимпиадовки отрядом продразвёрстки обнаружены четверо убитых бойцов, без документов. Двое убиты ударом ножа в шею, у двоих свёрнута голова. Командир отряда решил доложить об этом без замедления, ибо имел инструкцию докладывать о всех необычных происшествиях срочно (ещё раз спасибо Глебу), оставил обоз на своего заместителя, а сам помчал до Ново-Шешминска, откуда и доложил. Что же необычного в обнаружении по военному времени четырёх трупов, спросите? А то, что были они оттащены от дороги и припрятаны, правда не особо тщательно. Кроме этого у всех отсутствовали документы, и все убиты были очень аккуратно. Вот последнее меня заинтересовало больше всего, и если ошибки нет, то способ умерщвления весьма характерен, я бы назвал его почерком. Очень знакомым почерком. Коротко говоря, я истребовал с собой в Чистопольской комендатуре двоих красноармейцев покрепче, и незамедлительно выехал в эту самую Олимпиадовку.

В полдень следующего дня я уже допрашивал местного старосту, тщедушного мужичонку, до сих пор не отошедшего от вчерашней процедуры изъятия у жителей, и у него самого, излишков продовольствия. Заикаясь и кивая в стороны он пояснил, что тела, мол, были переданы для захоронения ещё вчера, а преданы земле нынче утром, так как по тёмному времени не успели, да и некому было – все были немного заняты, сами понимаете.

Пришлось мне брать утренних могильщиков за воротник, и гнать на место захоронения, выкапывать. Оказалось это недалеко, за околицей рядом с погостом, на приметном взгорке. Копали двое мужиков, староста стоял тут же, вид у всех был какой-то обречённый. Причина тому выяснилась скоро – тела оказались упокоены без гробов и в одном исподнем, все остальные вещи исчезли.

– Значит, это так вы похоронили героев революции? – спокойно спросил я старосту.

Выслушивать невнятный лепет про нехватку досок, срочности и местном обнищании я не стал. Вместо этого вынул наган и приставив его ко лбу старосты пояснил, что даю десять минут на то, чтобы все вещи убитых, до последней пуговицы, лежали передо мной. В противном случае все трое будут закопаны в этой же могиле. Живьём. Вместе с семьями.

Пока неудачливые мародёры огородами и бегом тащили к могиле украденное, я внимательно осмотрел тела. Пришлось окатить их водой, чтобы исследовать раны. Ранения в шею были сделаны широким ножом с острейшим клинком. У одного трупа шея располосована одним резом до позвонков, у второго пробита шейная артерия, опять-таки до самого позвоночника, одним ударом. Судя по краям раны, клинок застрял меж шейных позвонков, и его выдернули уже после наступления смерти. У двоих других головы болтались, как на верёвках, причём затылок одного был треснут, и вдавлен от удара, а второй вообще не имел никаких внешних повреждений. Вообще, все тела были без дополнительных, сопутствующих схватке увечий. Чистые такие трупы. В рукопашном бою подобного не случается, остаются ссадины, синяки, порезы, царапины. Эти же кадавры, лежащие передо мной, за исключением обнаруженных ран и трупных пятен, были целёхонькими. Кроме одного, с разбитым носом.

Пока я был занят осмотром, принесли снятые с трупов вещи. Ничего особенного, само собой, в них не нашлось. Разве что один комплект обмундирования был явно чешского образца. Старые шинели, выцветшие гимнастёрки в пятнах крови, стоптанные сапоги, вещмешки с солдатским скарбом. Может чего и не хватало, так поди узнай теперь. Тут я обратил внимание на руку одного из трупов. Кисть была сжата в кулак, вот что. Почему раньше никто этого не заметил? Если это трупное окоченение, то следовало осмотреть. Разжимать восковые и сальные пальцы никакого желания не было, наступил каблуком и провернул пару раз. Хрустнув, кисть раскрылась, явив миру настоящую драгоценность, как мне