— У-у-у, мля…

Несколько секунд Шемяка мотал головой, пытаясь понять, откуда раздается странный лязгающий звук. Обернулся вправо, увидел, что оскалившийся самую малость похуже козлоящера Энрико пытается — не глядя — загнать в автомат новый рожок… держа его вверх тормашками.

— Н-ну и з-зверюга-а-а…

Потёки грязи на лице девушки сейчас выглядели очень эффектно — на белом, словно мука, фоне. Стрелять в подыхающего ящера она, к счастью, не пыталась — просто стояла, опустив оружие.

— О-о-н.

— Он — что? — тихо спросил Айсман.

— О-о-н на-а-а меня смо-о-о-трит.

— Ах, смотрит…

Козлоящер и в самом деле почти прекратил дёргаться, но вывернул морду, злобно уставясь на свою несостоявшуюся добычу левым глазом — правый, выбитый то ли пулей, то ли осколком, ярко-жёлтым потёком вытянулся почти до второго рога.

— Смотрит, значит, — повторил Сергей. Больше всего на свете следопыту сейчас хотелось сесть и, не торопясь — пальцы-то наверняка дрожат, запросто полкисета просыпать можно! — свернуть самую большую во всём проклятом мире самокрутку. И скурить её в две, максимум три затяжки. А вот потом уже можно будет вспоминать, что это за штуковина — жизнь. Только глаз этот… пожалуй, и впрямь надо с ним что-то сделать, больно уж гадско чертова скотина пялится… всё никак не подохнет.

— Так возьми, эта, — Шемяка закашлялся, — и погаси ему гляделку-то! В смысле — выбей на хрен. В чём проблема-то?

— Я н-не мо…

— Всё ты можешь, — перебил девушку Сергей. — Главное — без нервов. Спокойненько берёшь… этот рожок у тебя пустой? Так я и думал почему-то. Берёшь, значит, отсоединяешь пустой рожок, кладёшь его… ну или роняешь наземь, хрен с ним, потом поднимем! Снимаешь с пояса новый, вставляешь, досылаешь патрон в ствол… да, молодец, на одиночные… целишься и разбиваешь этот чёртов жёлтый фонарик!

Щелчок одиночного выстрела отчего-то показался ему неправдоподобно тихим. Козлоящер выгнулся дугой, несколько раз дёрнул левой передней лапой, повалился на бок и затих. Теперь уже — навсегда.

— Надеюсь, — задумчиво произнёс Энрико, — они не охотятся парами.

О том, как охотятся козлоящеры, Сергей уже рассказывал, но скуластый сейчас вполне мог позабыть не только второпях прочитанную лекцию двухдневной давности, но и собственное имя.

Что, впрочем, его ничуть не извиняло.

— Стаями они охотятся, — зловеще процедил Шемяка и, дождавшись появления на лицах своих спутников гримасы ужаса, добавил: — Шутка. Сядь обратно. Единственный он был… вёрст на семьдесят окрест. Эти козлы соперников не любят, что вовсе не удивительно, при ихних-то аппетитах!

Швейцарец

«Храбрости этим ребятам определённо нет нужды занимать, — с иронией подумал Швейцарец. — В отличие от ума».

Впрочем, командиру — новому командиру, как надеялся Швейцарец, — принятое им решение, должно быть, казалось вполне логичным. Возможно, и даже единственно верным. Пытаться обойти долину — значило бы отстать от беглецов часа на три-четыре… а сейчас, когда их отряд остался всего с одной собакой, это могло поставить под сомнение успех погони. А так — простая арифметика: их тридцать семь… тридцать шесть, до снайпера — километр, но метров с пятисот его уже можно будет попытаться прижать огнём. Скольких он подстрелит за… ну пусть даже за три-четыре минуты? Пятерых? Шестерых? Пусть пробует — парни хотят жить, и петли будут закладывать похлеще любых зайцев.

Лавировали они и в самом деле хоть куда, но проклятый снайпер был ещё лучше. Он стрелял по ним, как по рябчикам, влёт, словно заранее зная, когда и куда дёрнется попавший к нему на прицел. Бил на выбор, будто и не очень торопясь — хлоп. хлоп. хлоп — и с каждой вспыхивавшей на дальнем склоне искоркой кто-то из бегущих валился на землю, прошитый пулей.

Одному, правда, «повезло». Его броня — люк танковый он себе на пузо приклеил, что ли, краем сознания удивлённо отметил Швейцарец — удержала пулю. Впрочем, навряд ли обладатель «люка» успел порадоваться этому. Слишком мала была площадь «поймавшей» пулю стальной пластинки, вдобавок она уже успела протереть ватник, не дав последнему отыграть роль амортизирующего подбоя — жуткий удар отшвырнул храмовника, круша рёбра и доставая до сердца.

И всё-таки они бежали вперёд. Почти все. Назад, к спасительной зелёной стене леса, бросились только двое. Остальные, похоже, решили, что лучше уж в грудь, чем в спину… ну, пусть ваш господь, ребята, будет вам судьей, а я, так и быть, исполню работу прокурора и палача. И-и-раз! Затвор назад, патрон вложить-дослать-выдохнуть-навести-нажать-ещё-один-и-пожалуй-Красотка-хватит-на-сегодня. Хорошего понемножку, как говорит наш общий знакомый Старик — твой родной отец… и куда больше, чем отец, — для меня.

Он начал приподниматься, но в этот миг пропевшая в метре над его головой очередь подсказала, что пришёл черёд ещё одного подарка судьбы. Храмовник с пулемётом, до этой секунды петлявший так ловко, что Швейцарец не решился ответить «заг» на его «зиг», то ли наконец выдохся, то ли просто вообразил, будто шесть сотен метров — наилучший выбор для того, чтобы попытаться задавить чёртового снайпера огнём. Шансы были не так уж плохи — дистанцию он угадал верно и второй-третьей очередью мог бы… только вот ответный выстрел Швейцарца не оставил храмовнику никакого «потом».

— Уходим.

Теперь счёт шёл на секунды. Одна — скатать «коврик», ещё полторы — перетянуть его верёвкой и, затянув узлы, вскинуть на плечо. И три — схватить девчонку за руку и потащить за собой.

Пули уже вовсю посвистывали вокруг них, то и дело с пронзительным визгом рикошетируя от камней. Ежу понятно, что на бегу попасть из «калаша» за полкилометра можно разве что при ну о-очень большой удаче, но когда сразу два десятка стволов начинают молотить воздух, баллистика может и уступить место статистике…

Впрочем, им-то долго бежать не требовалось — лес был рядом.

Швейцарец остановился сразу, едва только первые еловые лапы заслонили их от погони. Это было так неожиданно, что девушка едва не сбила его с ног.

— Ты чего?

Некоторые храмовники ещё продолжали стрелять — в еловой чаще тут и там знакомо щёлкало, прямо на голову Швейцарцу свалилась отстреленная ветка. Он едва заметил это, полностью сосредоточившись на весьма странном занятии — обеими руками держа Красотку за приклад, несколько раз вогнал ствол винтовки в землю перед собой.

— Ты чего, а?

— Иди за мной! — тон, которым были произнесены эти слова, заставил девушку съёжиться, словно порыв ледяного ветра. — Точно по моим следам. И даже не думай шагнуть в сторону.

Вправо, влево, шаг. Вправо, влево, шаг… лево-лево-лево — участок чуть взрыхлённой земли между двумя елями, по мнению Швейцарца, в дополнительной проверке не нуждался.

— Нас сейчас догонят!

— Не мешай!

Автоматы в руках догонявших и в самом деле потрескивали, казалось, буквально за их спинами, но Швейцарец сейчас почти не думал о них. Вправо-влево, вправо-влево… Красотка, едва проткнув дёрн, неожиданно пытается уйти вниз… ага! Нет уж, мы лучше попрыгаем по корням, на раз-два-три, хоть и выглядит со стороны по-детски, но зато…