вычесть оттуда налоги, их не хватило бы даже на вычурные часы, как у Пирса. Санджей оборвал поток мыслей. Так недолго и свихнуться от зависти.

И все-таки что же этот человек скрывал? Может, завел интрижку? Ничего удивительного. Пирс привык себе ни в чем не отказывать. Вот и женщин у него целых две, тогда как Санджею даже одной подружки не найти.

Пирс

08:13. Сербитон – Ватерлоо

Пирс дожидался Марту на платформе станции Сербитон, чтобы в поезде они могли сесть рядом и уделить время математике. В вагоне он обычно говорил: «Извините, я репетитор этой девочки. Нам надо позаниматься математикой. Вас не затруднит пересесть на другое место?» К удивлению Пирса, эта фраза почти всегда срабатывала. Марта училась справляться со своей робостью. И на него она уже смотрела без прежнего недоверия и неприязни. Конечно, если бы не ободряющее присутствие сотен других пассажиров и не рекомендация Айоны, она ни за что не согласилась бы принять от него помощь. В этом Пирс не сомневался.

Ему было приятно наблюдать, как Марта все увереннее чувствует себя в мире чисел. С каждым их «уроком на колесах» она соображала все быстрее и лучше выполняла его задания. А вот дела самого Пирса на финансовой ниве шли хуже и хуже. Если провести аналогию со школой, в его дневнике появились бы записи красным цветом: «Не хватает прилежания» и «Прошу родителей срочно зайти к директору».

Теперь Пирс стал ездить в Сити позже, подстраиваясь под расписание Марты, что позволяло им садиться в менее загруженные поезда. Кандида этого даже не заметила. Она никак не реагировала на то, что муж постоянно проверяет почтовый ящик на двери дома. Пирс торопливо заглядывал туда, доставая конверты с пометками «СРОЧНО! ПОСЛЕДНЕЕ НАПОМИНАНИЕ!» и пряча их затем в комоде, где лежали его носки.

И куда только подевалась былая наблюдательность Кандиды? Казалось, у его жены развивалась прогрессирующая рассеянность. Прежде Кандида с двадцати шагов замечала тоненькую паутинку, пропущенную уборщицей. Получив результаты очередного тестирования когнитивных способностей Минти, она сразу вспоминала, что в прошлый раз показатели были на один процент выше. Пирса так и подмывало специально в чем-нибудь накосячить и посмотреть, обратит ли жена хоть какое-то внимание на происходящее в его жизни. Но ему не хватало смелости. К тому же он знал: за одним косяком последует целая лавина.

– Ну и как успехи моей лучшей ученицы? – поинтересовался Пирс, пока они ждали поезда.

– Я, вообще-то, у вас единственная ученица, – сказала Марта. – А успехи неплохие, спасибо.

– Ты справилась со вчерашним домашним заданием?

– Почти. Застряла на системах уравнений.

– Вся хитрость в том, чтобы не воспринимать их как старые скучные числа, а видеть в них красивые закономерности, – пояснил Пирс. – Это сродни искусству. Они и в самом деле очень красивые. Когда сядем в поезд, я тебе покажу.

Оказавшись в вагоне, они обнаружили Айону, устроившуюся за своим излюбленным столиком. Единственное свободное место занимала Лулу. Пустив в ход все свое обаяние и добавив немного бесцеремонности, Пирс сумел освободить еще одно место, согнав оттуда пассажирку средних лет.

Объясняя Марте красоту систем уравнений, он вспоминал время, когда впервые открыл для себя алгебру и понял: цифры – это не просто значки, которые можно группировать и с которым можно играть, решая задачки. Цифры стали для него пропуском в совершенно иную жизнь. И, попав в эту жизнь, он теперь страстно желал оттуда выбраться. Вот так парадокс!

– Ну как, удалось тебе что-то понять? – спросил он Марту.

Девочка жевала нижнюю губу, как всегда делала в моменты сосредоточенности.

– А знаете, удалось. Честное слово, – ответила она, улыбаясь во весь рот.

– Я так и знал. И совсем ты даже не тупица в математике. Тебе просто не хватает уверенности. И еще, сдается мне, в школе тебя плоховато учили. Расскажи про своего преподавателя математики.

– У меня их была целая куча. В школе нехватка математиков, и уроки вели кто придется. Даже наш преподаватель театрального искусства. А уж он-то в этом понимает не больше меня, – хмыкнула Марта. – Мама ходила жаловаться, но директор ей сказал, что учителей математики недостает по всей стране. Общенациональная проблема.

– Повтори еще раз, как называется твоя школа? – попросил Пирс.

– Средняя школа имени Святого Варнавы. А что?

– Просто полюбопытствовал, – ответил он и на всякий случай запомнил название.

Все это время Пирсу было не до Айоны, которой становилось все досаднее, что на нее не обращают внимания. Она урчала, будто кастрюля-скороварка. Давление все повышалось и повышалось, пока не случился взрыв.

– Послушайте! – не выдержала Айона. – Между прочим, репетиторство было моей идеей, за что я заслуживаю толику внимания. А теперь предлагаю до конца поездки сделать перерыв в ваших уравнениях, поскольку мне хочется узнать о прослушиваниях и отборе участников для школьного спектакля.

– Прослушивания начнутся через две недели, – сказала Марта, с готовностью откладывая ручку, что не слишком понравилось Пирсу. – Нам дали отрывок, который нужно выучить и разыграть. Наверное, я так и останусь за кулисами. Буду заниматься костюмами или освещением, но меня и это вполне устроит. Я рада, что смогу хоть как-то поучаствовать в представлении. Это уже поможет мне отвлечься от всей истории с фоткой.

– За кулисами? – хмыкнула Айона. – Это мы еще посмотрим. Да никто из подопечных Айоны сроду не оставался за кулисами. Текст отрывка у тебя с собой?

Марта достала из ранца мятый лист, положила его поверх тетради по математике (предмета, значительно более важного, по мнению ее мамы и Пирса) и попыталась разгладить рукавом. Айона прищурилась, затем полезла в сумку за очками.

– Дорогуша, я делаю это только ради тебя, – прошептала она. – Обычно я никогда не надеваю очки на публике. Они меня старят.

Пирсу захотелось взять реванш за сорванный урок математики и сказать, что Айону старят вовсе не очки, а ее возраст, но он решил промолчать. Подтрунивание над этой женщиной служило для него большим развлечением, однако он на собственном опыте убедился: если переусердствовать, она и сама тебя укусит.

– Ого, гляди-ка, да это же знаменитая сцена на балконе! – воскликнула Айона. – Итак, ты играешь Джульетту. Значит, я буду Ромео. У нас в запасе три станции, чтобы убедить Пирса и этого парня… – Айона кивком указала на четвертого пассажира – невероятно мускулистого мужчину, который, невзирая на холодную погоду, ехал в поезде лишь в футболке и шортах, – что мы с тобой по уши влюбляемся друг в друга. Нельзя ударить в грязь лицом! Я Айона, а это Марта, – представилась она зрителям. – Известны также под именем