— Жека, поехали. Если Мажаров уволит тебя, мать опять наймёт. Да, мам?

Я кивнула.

Евгений долго сомневался, но наконец махнул рукой.

— Ладно. Чего опасаться старушку? Зато у нас появится хоть какая-то информация.

Спустя четверть часа, выскользнув через чёрный вход, мы, как шпионы, погрузились в такси и направились к дому моего отца. Я предварительно созвонилась с мачехой, и она была в восторге от скорой встречи. Нет, старушка совсем не была похожа на злодейку, мечтавшую заполучить всё наследство целиком. Но, может, она хоть что-то знала?

Ромка первым вышел из машины и присвистнул.

— А у деда был и вкус, и бабки.

Огромный белоснежный особняк ничем не отличался от таких же ухоженных, шикарных, дорогих. Нас дважды останавливала охрана. Парни, вооружённые до зубов, созванивались с Хеллен и пропускали нас дальше.

Вдова стояла на ступенях и улыбалась. Я не могла воспринимать её как разлучницу или виновницу всех своих бед. Старенькая, сгорбленная горем. Нет, она не могла быть безжалостной убийцей.

Нас провели в просторную столовую. Пока Ромка с Женей уничтожали «утку по-пекински», доставленную из ресторана, мы с Хеллен рассматривали альбомы с фотокарточками. Я пыталась восполнить те двадцать лет, на которые потеряла отца. Первое время у него всё шло не слишком гладко. Съёмные каморки, бедные районы. Но потом папа попал в струю и начал изо всех сил карабкаться наверх.

— Ты думала, мы так жили всегда, дочка? Нет. Разное было. Но я всегда верила в мужа. Я любила его так, что иногда казалось, моё сердце разорвётся.

Я закрыла глаза. А смогла ли моя мама бросить всё и жить впроголодь, веря, что когда-то эта жизнь изменится? Наверное, нет.

— Вот ключи от твоей квартиры и адрес. Игорь купил её недавно и хотел, чтобы ты обязательно побывала там.

Я кивнула.

— Хеллен, кто-то охотится за мной. Я думаю, из-за наследства. Нет, я ничего не прошу. Просто ответьте, что на самом деле было в завещании.

Вдова побелела.

— С чего ты взяла, что я обманываю тебя?

Я тяжело вздохнула и взяла в руки её морщинистую ладонь.

— Попытаюсь объяснить. У моего отца была какая-то земля на Южном полюсе. Он не продал её, не подарил и не передал. Там нашли что-то очень опасное, то, что может стать как благом для человечества, так и его погибелью. В общем, кто наследует эти земли?

Хеллен схватилась за сердце.

— Девочка! Зря ты в это лезешь. Ты получила хорошую сумму, квартиру… Я тоже не вечная. Когда-нибудь и этот дом, и все мои деньги перейдут тебе. Я уже написала завещание. Но с той землёй… там… — старушка стала задыхаться, — не связывайся. Пусть её заберёт… — она закрыла глаза, — и подавится…

Я кинулась к женщине. Пульс слабый, частый, нитевидный. Дыхание поверхностное.

— Женя! «Скорую»! Срочно!

Мы провели в госпитале три часа. Усталый врач вышел из дверей кардиологии. Я сразу всё поняла.

— Сожалею. Ваша мать скончалась. Слабое сердце, и возраст почтенный.

Я зарыдала, пряча лицо на груди сына.

— Идите за мной. Вы можете проститься. Да, миссис Одинцова передала вот это. — Он протянул ключ.

— Она приходила в себя?

— Только на пару минут. Сказала, что сейф на яхте. Это всё. Мне жаль, мадам.

Мы провели в госпитале ещё час, а потом Женя вывел нас на улицу.

— Может, попросить для вас успокоительного, Анна Игоревна?

Я отрицательно покачала головой.

— Поехали домой. Думаю, мне ещё предстоит выслушать целую лекцию от мужа.

— Ма, а давай скажем Сергеевичу, что Жека тут ни при чём, что мы его завалили, связали и сбежали, а потом вернулись и развязали.

— Нет уж! Отвечать будем вместе, по всей строгости закона. — Евгений тяжело вздохнул, усаживая нас в такси.

Что и говорить, Алекс был взбешён. Он грозился уволить несчастного Евгения, отправить нас с Ромкой в Россию, задушить нашу троицу собственными руками, которые очень чесались. Когда я слабо намекнула, что в случае чего могу перебраться в собственную квартиру, которая, к слову сказать, находилась в этом же районе Нью-Йорка, и восстановить Женю в правах телохранителя, планы мужа быстро поменялись. Теперь он твёрдо решил заковать нас в кандалы, лишить всех форм связи, разложить по комнатам во избежание заговора и, вооружившись автоматом, охранять лично. Когда словесный запас иссяк, Алекс опустился на диван, схватившись за голову. Я тихонько придвинулась и тесно прижалась к мужу.

— Прости. Я тебе всё расскажу, и завтра мы решим, как поступить. А теперь хочу получить свой подарок.

Алекс тяжело вздохнул.

— Подарки в этом доме полагаются только послушным девочкам. А ты даже мужа накормить толком не можешь.

Я покраснела. Зато мой находчивый сын и не менее находчивый Евгений, подгоняемые голодом, заказали несколько видов пиццы и газировку. Как врач я была категорически против такой еды, но как никчёмная жена и мать, забывшая со своей игрой в детектива о главных обязанностях, согласилась. Наевшись, все разбрелись по комнатам.

— Ну, где мой подарок?

Алекс залез в карман пиджака, валявшегося на спинке дивана, и протянул небольшую коробку.

— Не обольщайся. Сегодня для тебя это станет наказанием.

Я вспомнила о наших играх в самолёте и покраснела.

— Ремень? Ты собираешься выпороть меня?

Муж рассмеялся.

— Я рассматривал такую возможность, но нашёл для тебя более изощрённую пытку. Идём.

— Подожди. Мне нужно со стола убрать.

— Уберёшь позже.

В спальне он раскрыл коробку и вынул два шарика и пульт.

— Подойди и повернись спиной.

Я подчинилась, чувствуя, как юбка у меня поползла вверх, а трусики вниз.

— Нагнись и разведи колени.

Я тяжело вздохнула. Раз уж ввязалась в такие игры, жаловаться не приходилось.

— Расслабься!

Легко сказать. Я попыталась, и тут что-то холодное буквально вкатилось в моё тело, раз и ещё раз. Не больно, но как-то неприятно. Увидев содержимое коробки, я сразу поняла назначение игрушки. Но то, что это всё-таки произойдёт со мной, как-то в голове не укладывалось. Я стояла в странной позе посреди комнаты, ожидая, что будет дальше. Но «дальше» не последовало. Муж сначала вернул на место мои стринги, затем опустил юбку, и, шлёпнув по попе, отправил убирать со стола.

— Я в душ.

И что это было? Осознание пришло через секунду. Сделав два шага, я вдруг остановилась, свернувшись пополам. Шарики пришли в движение, пронзив острой стрелой всё тело. Ещё два шага, и опять волна, окатившая меня жаром. Набрав в грудь побольше воздуха, я вышла в гостиную и принялась за уборку. Каждое движение оборачивалось сладкой пыткой. Когда появился муж, я была готова лезть на стенку от возбуждения.