— Слушай, дорогой, а не попробовать ли нам нечто новенькое?

Я сама не была уверена в правильности того, что затеяла, тряслась как осиновый лист, но отступать было поздно.

— Ты о чём? — Алекс приподнялся, позволяя освободить себя теперь от брюк и боксеров.

— Возможно, БДСМ?

— Что? — Зрачки моего мужчины расширились.

— Я книжку одну читала Виктории Ждановой.

Муж вскинул брови. Ага, значит, имя писательницы ему знакомо!

— Так вот, кое-что меня даже завело. Я была бы не против попробовать.

Алекса просто затрясло.

— Ты? Но как ты себе это представляешь? Я не смогу пороть тебя или подвешивать.

— Почему нет? Если мне это не понравится, я остановлю тебя в любой момент. Но меня возбуждает даже мысль о том, что я могу лежать перед тобой голой, прикованной к постели наручниками. — Боже! Лгу и не краснею!

— Ань! Что ты несёшь? Какими наручниками? Да у тебя руки посинеют через две минуты.

Лучше руки, чем шея и плечи. Я невольно провела рукой по синякам на коже.

— Пусть не наручниками, возможно, скотчем или верёвкой.

— Но БДСМ — это не только связывание, шлепки и игрушки. Прежде всего, это подчинение, твоё подчинение. А ты уже доказала, что подчиняться не умеешь, даже если того требует здравый смысл.

— Но я готова попробовать. Что скажешь?

Алекс ничего не сказал. Он просто поставил меня на четвереньки и отвесил звонкий шлепок по моей пятой точке. Не могу сказать, что это было больно или унизительно. Когда жжение прекратилось, приятное тепло разлилось по коже. Ещё шлепок. Не так уж страшно. Я выгнулась, вцепившись в покрывало. Ещё один. Теперь огромные ладони стали медленно поглаживать меня, даря успокоение. Снова удар, и опять мягкое поглаживание. Не знаю почему, но вдруг всё происходящее стало возбуждать меня. Со мной творилось что-то непонятное.

— Хочешь ещё?

— Да. Пожалуйста.

Алекс провёл рукой по внутренней стороне моих бёдер.

— Да ты вся мокрая, малышка.

Два пальца легко скользнули внутрь, заставив вскрикнуть от небывалого наслаждения.

Снова шлепок и мягкое поглаживание. Я терялась в реальности, издавая хриплые стоны, мечтая, чтобы эта сладкая пытка не заканчивалась. Мне нравилось, что Сашка шлёпал меня, или то, что шлёпал именно он?

— Ещё?

— Да!

Тело выгибалось навстречу огромной тёплой ладони.

— Не останавливайся!

И тут муж резко вошёл в меня и замер, а потом начал двигаться медленно, мучительно медленно, синхронно массируя чувствительный бугорок женственности.

— Я больше не могу.

Слёзы лились из глаз, я кусала губы.

— Нет, потерпи немного. Совсем немного.

Алекс увеличил темп, врезаясь в моё тело, выпуская всю ярость своего зверя на свободу.

— Давай, девочка, кончай.

Казалось, я ждала этого приказа. Выгнув спину, я вздрогнула и провалилась в пучину наслаждений.

Не знаю, сколько прошло времени. Я очнулась от того, что Алекс нежно целовал меня в губы.

— Как ты?

— Что это было?

Муж усмехнулся.

— Всё нормально. Просто ты Саба, детка.

— Кто?

Алекс перевернулся и положил мою голову себе на грудь.

— Ты не читала об этом в книжках мадам Ждановой?

— А ты читал, можно подумать…

— Так, просматривал. Надо же быть в курсе того, что пишет моя матушка.

Я подпрыгнула на кровати.

— Вера Львовна? Не может быть. Там же сплошная эротика.

— Вот такая у меня продвинутая мать.

— Но БДСМ!

Алекс рассмеялся.

— Знаешь, однажды она подслушала мой разговор с Эдиком. Мы обменивались впечатлениями по телефону. Словом, она втихаря стала изучать тему. А потом появился тот самый роман.

Меня просто затрясло. Вот это пенсионерка!

— Ладно, допустим, я Саба. И что теперь с этим делать?

— Ничего. Жить, любить, строить наши отношения, доставлять друг другу удовольствия.

— Я не знаю как.

Муж лениво гладил меня по спине.

— Тогда просто доверься мне.

Квартира Алекса находилась на Манхэттене в районе Ист-Сайд, известном, как «район шёлковых чулок». Уже в XIX веке американские миллионеры стали возводить тут свои апартаменты. И теперь этот район считался одним из самых престижных. Двенадцатый этаж. Не так уж и высоко. Кого я пыталась обмануть? Взглянув вниз, я почувствовала лёгкое головокружение. Ничего, не буду смотреть в окно. Зато Ромка был в восторге.

— Вот это Flat! Вот это я понимаю, не то что наша трёха!

Мой сын поостыл только тогда, когда Алекс огласил свое решение. Нам предстояло осваивать триста метров жилой площади самостоятельно до вечера, пока он не вернётся. Чтобы мы не скучали, в нашу компанию был внедрён Евгений.

— Это больше похоже на арест, — шепнула я Жене.

— Ага.

Ромка надулся.

— Что мне с ними делать, Алекс? Они же скучные и непродвинутые. Хочу домой, к бабуле.

Мажаров схватился за голову.

— Тут только матушки моей не хватает для полного счастья. Могу себе представить, что вы будете вытворять под её чутким руководством.

— Хочу бабулю! — вопил Ромка, как маленький.

— Да у меня людей не хватит, чтобы таскаться за вами по ночным клубам.

— Мы будем себя хорошо вести, клянусь самым дорогим.

Я опять строго посмотрела на сына. Алекс смягчился.

— Ладно, поговорю сегодня с матерью.

— Я сам поговорю.

Схватив сотовый, Ромка умчался в облюбованную им комнату.

— Не скучай. Будешь умницей — получишь вечером подарок. — Алекс хитро подмигнул и покинул апартаменты.

Мы с Женей сидели на диване и грустили. Ромка обдал нас волной радости, сообщив, что Вера Львовна согласилась скрасить наше общество, и уселся рядом. Стрелки часов ползли мучительно медленно.

— Жень, а может, навестим Хеллен?

— Что вы такое говорите, Анна Игоревна? Когда Александр Сергеевич узнает…

— Если Александр Сергеевич узнает! — Сын вставил цитату из любимого мультика про Геркулеса.

— Жень! Как он узнает? На сегодня ты наш единственный охранник. Егор укатил, твой шеф заявится не раньше вечера. В это время мы уже будем дома. А? Ну не могу я сидеть тут сложа лапки.