Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анжела постаралась вести машину аккуратнее. Небольшое кирпичное строение в два этажа вылетело из темноты на резком повороте влево. Девушка хотела взять с собой папку с документами, но потом передумала. Пусть полежит на сиденье, ничего с ней не станется. В предчувствии еды девушка замурлыкала свой любимый хит, точнее, одну из песен группы «Корни». Она прекрасно знала, что это песни-однодневки, но ничего с собой поделать не могла. Навязчивые фразы не выходили из ее головы, она решила не сопротивляться и просто перепевала все, что помнила, а помнила весь диск, а на диске было шестнадцать композиций.
— Лалалала, лала. Лалала…
Промурлыкала она вместо слов, которые почему-то улетучились из памяти. Здание не производило особого впечатления. Большой сарай с достроенным вторым этажом и с пластиковыми окнами. Но могли бы отштукатурить все вместе, а то тон краски первого и второго этажа отличается так же, как Красная площадь с Кремлем от Зимнего дворца с Дворцовой площадью. Экономисты! А вот вывеска, на которой красовалось блюдо с отрезанной головой, из стиля явно выпадало. В наше время такие вывески считаются признаком дурного тона. В веке шестнадцатом это было бы авангардизмом, в семнадцатом — самое то, а вот сейчас, в двадцать первом — форменный нонсенс.
И слово «экономисты» Анжела произнесла явно с негативным смыслом. Впрочем, главное в этом деле не внешность, а содержание. Главное, чтобы еда была свежей, чтобы не отравиться, а вкус — это уже дело второе.
Что-что, а поесть Анжелина любила. И, хотя ела она мало, еда должна была быть вкусной и свежей. Количество уступало место качеству. Конечно, это касалось питания домашних условиях. В командировках приходилось питаться тем, что удавалось найти. И не всегда самого лучшего качества. Как ни странно, но внутренний интерьер ресторанчика произвел на девушку приятное впечатление. Он был в меру стильным. Без особых излишеств, но стильным. По стенам были развешаны картины — репродукции мастеров восемнадцатого-девятнадцатого веков из Англии, тяжелые шторы, аккуратная барная стойка, столики не из пластика, а хорошего добротного дерева и стулья с высокими спинками из того же дерева, наверняка, тяжелые, так удобно, чтобы никто не видел, кто где и как располагается. Действительно, очень удобные стулья. Чувствовалось сразу, что в интерьер было вложено предостаточно денег. Анжела заняла место за столиком у окна, скорее по привычке, чем из желания полюбоваться полем и рекой — за окном быстро темнело, так что пейзажами любоваться не было никакого смысла. Официант — невысокий, изморщенный, лысый, как яйцо, появился сразу же, как женщина заняла место за столиком. Анжелине его бегающие, бесцветные глазки сразу же не понравились. Официант склонился как-то по старорежимному, примостил на краешек стола меню и собирался по-быстрому смыться. Ну уж нет. Анжеле сегодня не удалось пообщаться с начальником исправительного учреждения, так что теперь официанту придется страдать за все.
— Молодой человек, минуточку. Давайте-ка вы расскажите мне что у вас есть тут на хозяйстве.
— Все, что в меню, то и есть.
— Все абсолютно? Знаете. У меня такая карма… Ткну в меню, а вы скажете, что блюда нет.
— У нас меню каждый день меняют.
— А это что, гарантия того, что все будет возможно заказать?
Официант попался какой-то слишком уж немногословный. Он в ответ только равнодушно пожал плечами.
— Хорошо, а что это у вас за фирменное блюдо?
Официант еще раз пожал плечами, но, уловив по бешенному блеску глаз посетительницы, что покоя ему не видать, коротко буркнул:
— Оно вам не понравится.
— Подождите… Я имею в виду то самое блюдо, что у вас на вывеске значится: «Голова твоего врага».
— Голова врага твоего, — глубокомысленно поправил Анжелу официант, — заказывать будете?
— Я хочу узнать, что это за блюдо… И почему оно стоит так дорого — почти три сотни баксов? Точнее, триста тридцать девять! — Анжела совершила в уме быстрый пересчет. — У вас там что, лобстеры с омарами трахаются?
От последнего слова женщины официанта аж передернуло. Он как-то безнадежно оглянулся, потом посмотрел в потолок. Выдержал паузу, не совсем уж такую и длинную, не мхатовскую, нет, скорее паузу из Современника, и только после этого снизошел до очередной фразы:
— Пожалуй, приглашу администратора.
Не дожидаясь ответа ошарашенной посетительницы, официант развернулся на кривых тонких ножках, блеснул лысиной под прямым светом лампы, и чуток вразвалку пошел к барной стойке. При этом Анжеле на секунду показалось, что он похож на маленького чертика со спиленными рожками.
Администратор, которого так и хотелось назвать по-старинке: метрдотелем, был высоким видным, немного слащавым мужчиной неопределенного возраста, про которого, кажется, Карлсон, который живет на крыше высказался: мужчина хоть куда, в самом расцвете сил! Он был одет в серый, отливающий серебром смокинг, и в этой одежде, украшенной ярко-красным галстуком-бабочкой напоминал более конферансье, чем администратора ресторанного бизнеса. В петлице фрака сверкал какой-то непонятный цветок, крупный, алый, напоминающий орхидею, но все-таки не орхидея.
— Извините, а что это у вас в петлице? — не выдержала Анжела и задала вопрос, как только администратор навис над ее столиком.
— Это Махадрус Пурпурика, дальний родственник орхидеи обыкновенной, цветок, который, по преданиям, цветет раз в сто лет и растет исключительно в царстве Аида. По иронии судьбы, обитальцы потустороннего мира не могут видеть его цвет и ощущать его аромат.
— Не видеть? Не ощущать? — как бы в глубоком раздумьи произнесла Анжелина.
— У умерших душ черно-белое зрение… — как нечто, само собой разумеющееся, сообщил администратор.
— Хорошо, оставим похоронную тему, скажите мне, что это за ваше фирменное блюдо? Голова врага твоего?
— Простите. Это праздное любопытство или у вас есть в наличии требуемая сумма?
— Карточки принимаете?
— Без вопросов.
— А теперь кто-то ответит на мой вопрос?
— Однозначно. Прошу прощения. Вы должны это увидеть. Это блюдо не для общего зала.
— Вот как?
— Прошу вас следовать за мной.
Анжела последовала. И только тут она поняла, что такое настоящая вип-комната в хорошем ресторане. Комната была на удивление большой, в центре ее стоял настоящий антикварный стол, большой и круглый в стиле ампир, с вычурными ножками, отделанный изящной
