На мой взгляд,Ряхе и надрываться-то не нужно было: его форме мог позавидовать сам Медбрат, новидно я слабо разбиралась в тонком искусстве подготовки к турниру.

— Вот твоянастойка! — протянула я склянку Ряхе, когда он закончил тягать ось.

— О, то, чтонадо!

Ряха взялбутылочку, прищурившись, посмотрел сквозь неё на свет, открыл и понюхал, налилна ладонь, попробовал языком, а что осталось, втёр в руку.

— Пойдёт, —одобрил он.

— А ты чегобезобразия творишь? — поинтересовалась я. — Ноги уважаемым людямоттаптываешь?

— А-а,это… — ухмыльнулся Ряха. — Старый должок. Так, напоминание. За упокойдуши моих Молний, до сих пор их забеги во сне вижу.

— Когда твойтурнир назначен?

— Скоро. Вдень Красной железной Собаки, шесть белых этих, как их, мэнгэ. Поспрошал я вХраме, чего ждать от Красных железных Собак. Потянет, хотя и не шедевр. Но затокогда на день Чёрной Свиньи попадёт, — хуже нет.

— Времени-тохватит?

— Хватит.

— А я тебезачем понадобилась?

— Твоя помощьмне во как нужна! — резанул себя ребром ладони по кадыку Ряха. —Потому как в таком деле одному тяжко, обязательно свой человек ещё должен быть.А у меня здесь кроме тебя — никого.

— А чтоделать? — постаралась я сразу узнать конкретные вещи.

— Поканемного. Кожу я отдал. Настойка есть, — стал загибать пальцы Ряха. —Сейчас ты мне нужна вместо тяжести.

И не успела яахнуть, как Ряха одним движением поднял меня и посадил себе на шею. А я-то ещёдумала, может быть в юбке сюда прийти, а не в легионерском костюме…

И вот в такомнеобычном виде, со мной на плечах, Ряха начал делать приседания.

Я ухала вниз,потом взлетала вверх. Развлечение получилось стоящее. Чуть-чуть, совсемнемного, а всё-таки это напоминало полёт на драконе…

Присев нужноеколичество раз, Ряха опустил меня на землю, передохнул, затем снова посадил нашею — и так пять подходов, пока ему не показалось, что на сегодня достаточно.

Я пыталась считатьвслух, сколько раз он приседает, но Ряха остановил меня:

— Не надо. Тытолько сбиваешь.

Считать про себябыло скучно, и я не стала: в конце концов, это Ряхе надо, а не мне.

Все своиупражнения он записывал в специальную тетрадь, где у него таинственнымизакорючками был изложен план борьбы с мясником.

Наприседавшись доупора, Ряха отпустил меня:

— На сегодняс тобой — всё. Я еще немножко покачаюсь, да тоже пойду.

* * *

В отличие от Ряхи,ушедшего в леса, его соперник сделал ставку на публичность, благо мясная лавка,где он работал, была практически в центре городка и любой, кто проявлял хотьмаломальский интерес, мог наблюдать за тем, как он готовится к предстоящемутурниру на заднем дворе лавки.

Любопытствующиедамы так и порхали туда-сюда по проулку, чтобы лишний раз полюбоваться на то,как красиво перекатываются мускулы под кожей у кудрявого красавца, когда он сутробным хеканьем расчленяет на колоде очередную тушку.

Я не удержалась,тоже сходила, уверяя себя, что как бы на разведку. Разведка показала: дело былопоставлено с размахом, помощник мясника усиленно набирал очки до поединка,привлекая своими кудрями всё больше и больше поклонниц.

Хотя оставалось нетак уж много времени до того, когда станет ясно, чья стратегия подготовкипобедит.

А в Огрызок, покая летала, сидя на шее у Ряхи, принесли повестку: была определена дата судебногозаседания.

Назначили его вдень Жёлтой горной Коровы, 3 синих мэнгэ, и неизвестно было, придут ли в этотдень на суд родственники погибшего владельца прачечной или нет. Если они непридут, заседание придётся перенести.

А они сейчасусиленно думают.

С одной стороныдень Жёлтой горной Коровы более-менее нормальный, с днем Красной железнойСобаки не сравнить.

Как уверяют жрецыхрама, в этот день на ура проходит всё, что связано с подношением даров илижертвоприношением Сестре-Хозяйке и Медбрату, не говоря уж про Жёлтую Корову. Нос другой стороны в этот день нечего и надеяться на возврат долгов и новуюдолжность. Но опять же волосы стричь в такой день — к несомненному счастью.

Так что на местеродственников усопшего я бы ещё сто раз подумала, хороший выбран день для судаили нет.

А ещё Янтарныйприслал записку, в которой сообщил, что вечером можно прогуляться в архив.

Я показала еёРассвету. Он обрадовался, побежал чинить перья и запасаться чернилами, а япошла переодеваться. Это ведь Рассвет идет в архив, а я к Янтарному насвидание.

Янтарный пришел вЧас Ежа.

Не заходя впредставительство, посвистел под моим окном, я крикнула Рассвета, Рассветподхватил папку с чистыми листами и мы втроем пошли на Гору.

Архив занималнесколько комнат замка.

Он был небольшой,с архивами Ракушки не сравнить. В комнатах на длинных полках лежали кипы бумаг,прошитые шнурами и скреплённые сургучными печатями книги, где были записаны ирождения, и похороны, и свадьбы. Были тщательно собраны и рассортированы покоробкам письма на Гору и с Горы. На отдельных полках лежали реестры иведомости.

При архиве сиделстаричок хранитель, следивший, чтобы всё это не отсырело, чтобы мыши особо нешалили и всякие мелкие твари, питающие непонятное пристрастие к бумаге, непогрызли и так невеликую историю Отстойника.

За горсть монетстаричок был готов подпустить Рассвета к изучению бумаг. А кто его осудит?

А чтобы успокоитьсвою совесть, он поставил условием пропуска Рассвета в архивные комнаты то, чтоон, хранитель, будет сидеть рядом и бдеть.

У Янтарного жебыли свои планы насчёт того, как мы проведем эти часы, пока Рассвет принеровном свете свечи будет портить глаза, пытаясь разобраться в загогулистыхпочерках и спиной чувствовать зоркий взгляд старичка. Янтарный взял ключи отжилой каморки хранителя.

Оригинальностьюэти планы, конечно, не отличались, но время в процессе дружбы организмами, иправда, протекало незаметно.

И довольноприятно. Хотя особыми удобствами жилье хранителя похвастаться не могло.Диванчик в его гостиной был деревянный, без всякой подстилки. Поэтому Янтарныйнаходился снизу, раз он это всё затеял.

Я же решиласовместить относительно приятное с как будто бы полезным и попыталась заставитьЯнтарного поработать языком после того, как он дал нагрузку другим своиморганам.

Я спросила:

— А почемутак получилось, что твоя бабушка из Смелых? Я думала, их всех уничтожили.