– Они убили Павлинского… – Он снова высунулся, но выстрелить не успел. – Прямо перед нами это произошло, уходить не стали, прятались в балке, ждали, что мы появимся… Одним ударом двух зайцев, понимаешь, что я хочу сказать?

– Тогда уж трех… – криво ухмыльнулся Бабич. – Чем я не заяц, товарищ майор? Слушайте, а как они узнали, что мы придем к Павлинскому?

Вопрос был очень интересный, Алексей дорого бы отдал, чтобы знать ответ.

– Давай, заяц, на счет три… – Они подлетели одновременно, открыли беглый огонь. За оградой кто-то заметался, захлопали рваные выстрелы. Инициатива переходила к оперативникам, злоумышленники сообразили, что с засадой не подфартило.

Офицеры метнулись к стенам, перезарядили пистолеты. Два силуэта отступили к балке. Один пятился, держа пистолет на вытянутой руке, другой скачками уносился прочь, прыгнул в балку, стал рваными хлопками прикрывать сообщника. Мужчины средних лет, одетые в гражданское, на головах кепки – лица вроде незнакомые…

Из соседних домов раздались крики – граждане выражали протест. Истошно залаяла собака. Увы, не тот район, где можно мгновенно добыть подкрепление… Алексей перекатился через подоконник, спрыгнул в бурьян.

– Валентин, за мной, я прикрою! – Он стрелял с вытянутой руки.

Преступники спрыгнули в балку, через несколько секунд возникли на другой стороне. Они убегали к дороге.

Голова раскалилась от злости. Лавров ногой разбил штакетник, пробился через кустарник. Бабич возбужденно дышал в затылок. Ветки впивались в обмундирование. Офицеры вырвались на простор, стреляли на бегу. Чужаки скрылись за штабелями бетонных блоков, снова показались. Мелькали небритые злые лица. Они пропали за углом дощатого строения – уже у самой дороги.

Отчаяние гнало оперативников, о том, что пуля – дура, как-то не думалось. Алексей вырвался вперед. Балка оказалась неглубокой, перелетел через нее, как по воздуху, кинулся дальше. Бабич не отставал, снова перезарядили. У каждого оставалось по последней обойме. Эх, знать бы заранее, что придется вести боевые действия…

Заработал двигатель – это прибавило прыти. Значит, злоумышленники прибыли на автомобиле, оставили его на параллельной дороге, где практически не бывает движения, ведь большинство предприятий закрыто. Там еще даже не начинались восстановительные работы…

В стороне кричали люди – случайные прохожие. Когда майор выбежал из-за дощатой постройки, грязно-серая неприметная эмка уже выбралась на дорогу. Двигатель выл и кашлял. Алексей споткнулся – ну, никак без этого! Бабич опередил его, первым выбежал на проезжую часть. Распахнулась дверь уходящей машины, высунулась рука с пистолетом, грохнул выстрел. Бабич повалился на раскуроченный асфальт, покатился, как полено.

Машина подпрыгнула на ухабе, из рук бандита выпал пистолет. Послышалась ругань – но не останавливаться же! Дорога, изувеченная рытвинами, вела прямо, ее обрамляли бетонные заборы, узкие примыкающие проезды. Район был безлюден. Машина удалялась, из нее уже не стреляли.

Бабич пристроился на корточки, закусил губу, прицелился, выстрелил. Алексей стоял на дороге, расставив ноги, ловил автомобиль в прицел. Капли пота ползли по переносице. Мишень прыгала перед глазами, удалялась. Тянуть не стоило, дальность поражения из пистолета удручающе мала. Он открыл беглый огонь. Свинец рикошетил от металла, разбилось крохотное заднее стекло. Машина вильнула, стала смещаться к обочине, но водитель опомнился, справился с управлением. Покорежился и сполз на дорогу оторвавшийся бампер.

Бабич мазал и каждый промах сопровождал нецензурной бранью. Алексей упорно целился, палец подрагивал на спусковом крючке. Водитель не мог набрать скорость, проезжая часть была изрыта ухабами. Но нервы шалили, он выжал педаль акселератора, машину подбросило. В этот момент пуля попала в заднее колесо, порвала шину! Эмка ушла к обочине, водитель яростно газовал. Переднее колесо застряло в рытвине. Приехали!

С пассажирского сиденья выпрыгнул мужчина, выхватил из внутреннего кармана револьвер (неплохо вооружились), и на этот раз Бабич не промазал. Злоумышленник изменился в лице, выронил наган, потом упал сам.

Майор уже бежал к нему, выпуская на бегу последние пули. Увы, все обоймы когда-то кончаются, закончилась и эта. Высунулся водитель, прозвучал выстрел. Алексей повалился на землю и очень кстати обнаружил ТТ, ранее выпавший из руки стрелка. Он полз к пистолету, закусив губу.

Водитель покинул машину, пустился в ближайший переулок. Ругался Бабич, он снова мазал. Водитель скрылся в проулке. Ноги несли туда же. Обойма оказалась почти полной, можно еще повоевать… Сообщник водителя уже отмучился, лежал с раскрытым ртом в луже крови. Физиономия незнакомая.

Переулок был глухой, с двух сторон ограничен забором. Мелькнул силуэт в дальнем конце, ахнул выстрел. Майора словно ветром прибило к забору. Небольшая заминка, Бабич обогнал командира, побежал, подбрасывая ноги. Алексей прохрипел: «Куда? Назад! Пристрелит к такой-то матери!» Но товарищ словно не слышал, бежал, вытаращив глаза. Догнать не удалось, бандит первым вырвался на открытое пространство – просторный двор, впереди стена, справа кирпичное здание какого-то заводоуправления. Здесь был тупик. Входная дверь завалена кирпичами, в единственном проезде между зданием и стеной – тоже груда битого мусора.

Снова загремели выстрелы. Застонал Бабич, повалился на колени, схватился за простреленный бок. Идиот, ведь было сказано! Алексей покатился к сливной решетке. Пули выбивали искры из замшелой брусчатки. Выживший враг не расстался с мыслью убежать. Когда Лавров поднялся, держась за отбитые ребра, тот лез через гору кирпичей в проезде. Обернулся, лицо исказилось от ярости, вскинул пистолет. Опять пришлось катиться, потом стрелять с обеих рук, распростершись на земле. Алексей тоже вел себя глупо, но не было времени целиться в ноги.

Убийца охнул, ударился подбородком об острый кирпич, сполз с кучи. На спине расплылось темное пятно. Когда майор подбежал, тот еще дергался, когда перевернул – малый уже отмучился. Тоже незнакомое лицо. Это было полное фиаско.

Алексей отобрал у мертвеца пистолет, поспешил к Бабичу. Старший лейтенант был жив, пытался пристроиться на бок, подтягивал под себя ноги.

– Все хорошо, командир… Жить буду, не серчай… Подумаешь, легкое прострелили или почку, точно не знаю…

По крайней мере, в ближайшие минуты товарищ умирать не собирался. Дай бог, чтобы обошлось! Лавров бросился обратно на дорогу, стал биться в какую-то проходную, где на территории предприятия теплилась жизнь, требовал доступ к телефону. Потом звонил, срывая диск, сначала вызвал медиков, потом дозвонился в Управление. Помчался обратно с упаковкой бинтов, которую сунул ему перепуганный вахтер.

Бабич терял кровь, безуспешно пытался привстать. Состояние – уже критическое. Рана кровоточила, ее заткнули бинтами. В узкий проулок протиснулся громоздкий автобус с красным крестом на борту. Следом прибыли остальные оперативники – растерянные, испуганные. Бабича погрузили на носилки, усатый медик компетентно заявил, что ранение тяжелое, но дело житейское, возможно, выживет. Бабич стонал, что он еще вернется, но на всякий случай всех прощает.