– …который, кстати, тоже был разгромлен, и Павлинский снова оказался ни при чем, – хмыкнул Алексей.

Билык пожал плечами:

– Ничего не могу сказать. Многим не везло – громили базы, гибли люди. Павлинский, кстати, дожил до освобождения, больше я о нем ничего не знаю.

– То есть вы не в курсе, как его найти?

– Совершенно.

– Вам он не нравился?

– Видел его только раз. Не скажу, что был в восторге. Возможно, он был растерян, боялся, что его необоснованно обвинят… но все равно не понравился. Скользкая фигура, из тех, что – и нашим и вашим. Я могу ошибаться, не хотелось бы, чтобы из-за меня пострадал невиновный человек…

– То, что вы испытывали, называется субъективной оценкой, – улыбнулся Лавров. – Вам незачем переживать, мы проверяем все факты и никогда не хватаем непричастных.

Ниточка была сомнительной. Но другие зацепки отсутствовали. Бабич тоже скептически кривился и украдкой вздыхал – дескать, занимаемся на безрыбье всякой чепухой.

– Хотелось бы на это надеяться, – вздохнул Билык. – Не хочу повторять про свое отношение к сплетням. Кстати, Павлинский, по тем же слухам, до войны трудился то ли горным инженером, то ли мастером на каменоломнях, то есть хорошо ориентируется под землей.

– Опишите его приметы.

– Высокий, худой, волосы редкие, лет сорока. Говорит негромко, грамотно, почти не жестикулирует. Был «бледнолицым», как и все, кто не вылезал из катакомб, какой он сейчас, не знаю. Может, нет его в живых или уехал из Одессы…

– Хорошо, мы разберемся, Василий Федорович. Вы же понимаете, что этот разговор должен остаться между нами?

Наступил вечер, закрывались государственные учреждения. Получить сведения о гражданине Павлинском не было возможности. Порой бесило, что приходится тормозить на таких мелочах! Под занавес дня сотрудники собрались в отделе.

– Завтра выясним про этого товарища, – уверил Чумаков. – Прямо с утра и побегу. Кстати, супруга Коробейника Валентина Симчук во второй половине дня была сущей паинькой. Идеальная семейная пара. Поужинали с мужем в столовой у порта, потом гуляли по набережной, посетили Потемкинскую лестницу. Представляете, уже находятся смельчаки, которые лезут в воду. Но наши фигуранты не из таких, они полюбовались видами, потом под ручку прошли по аллеям. Валентина Тимофеевна так доверчиво льнула к мужу, а у того даже в мыслях не было, что ее поведение неестественно.

– Выяснили про однорукого?

– Пинчук Валерий Михайлович, до войны работал в администрации Привоза. Руку потерял в сентябре 41-го. Горожане работали на строительстве укреплений, налетели «мессеры», кого-то убило, а Пинчуку руку оторвало. В эвакуацию не собрался, остался в городе. Держал эту самую мясную лавку… хотя и при немцах был тот же ассортимент: кожа да кости. Данные о сотрудничестве с немцами отсутствуют. Как и данные о сотрудничестве с подпольем. Вы же не думаете, товарищ майор, что эти двое там… совмещают приятное с полезным?

– Что я думаю – государственная тайна, – отшутился Лавров. – Что имеем по остальным фигурантам?

– Мещерский проводил совещание партийного актива, – отчитался Казанцев, – Разносил народ за недостаточную активность и партийный энтузиазм. Потом ездил в ДК «Приморье», где ведутся восстановительные работы, учинил разнос за леность и неповоротливость. ДК действительно могут восстанавливать быстрее. К окончанию дня шофер привез его в ресторан «Лазурный» на Приморском бульваре, где секретарь райкома съел две порции жареной барабульки. Трапезничать он изволил в отдельном помещении, а я лишь видел, как официант таскал ему еду. В принципе Мещерский не роскошествовал: барабулька – она и в ресторане барабулька.

– Он сидел один?

– Неизвестно. Мещерский зашел через главный зал, но есть еще черный ход. Впрочем, сомнительно – блюда доставлялись одному человеку.

– Допросить официанта не пробовал?

– Не хотелось бы спугнуть раньше времени, – объяснил капитан. – Допросить никогда не поздно. Но это все-таки первый секретарь, если узнает, что за ним следят, пойдет слух. А официант ему проговорится – тут и к бабке не ходи. Мещерский – завсегдатай заведения. Он, кстати, в бытность партизаном пару раз налеты на него совершал, когда там офицеры развлекались.

– Надеюсь, он не с Горобцом там встречался? – проворчал Лавров. – А что? Начали в пельменной, продолжили в ресторане.

– Горобца там не было, – подал голос Осадчий. – Валентин Андреевич весь день находился на работе, а покинул горсовет только после девяти вечера. Он в одиночку совершил пешую прогулку через квартал, пришел домой и больше не выходил. Товарищ майор, вам не приходит мысль, что тот, кого мы ищем, знает, что мы следим за всеми фигурантами, и вряд ли будет совершать что-то предосудительное?

– Ладно, не морочьте мне одно место, – поморщился Алексей. – Без ваших инсинуаций голова забита. Приказываю идти спать, и чтобы через минуту здесь никого не было. Завтра воскресенье, но чтобы были как штык.

Эту ночь он опять провел в Управлении. Личной жизни у майора не было, квартира не тянула. Пойти все равно было некуда. Неприятностей на Молдаванке он не опасался – отбоялся свое за годы войны, просто не хотелось тащиться в такую даль, а потом обратно. Он пил чай с сухими баранками, курил у окна, задумчиво глядя, как на небе вспыхивают и гаснут звезды. Потом ворочался на неудобном диване, из которого торчали острые пружины, наконец, заставил себя уснуть…

Наутро Паша Чумаков обрадовал новостью: он нашел Павлинского! Не золото Колчака, конечно, но хоть что-то.

– Есть такой кадр в городе Одессе, товарищ майор. Проживает в Бугаевке на улице Водопроводной, дом 16, – надо полагать, это частное строение. Кстати, для справки, – на улице Водопроводной никогда не было водопровода, испокон веков люди пользуются колонками и колодцами. Это так, к сведению. Павел Викентьевич Павлинский, ровесник века, так сказать, имеет медаль «За оборону Одессы», бобыль, до войны работал специалистом по подземным коммуникациям в тресте «Одессэнерго». Проверку проходил, претензий нет, имеет хорошие отзывы от руководителей партизанского движения. В данный момент трудится в жилищной конторе на улице Луначарского, занимается тем же, что и раньше, – прокладкой коммуникаций. Но несколько дней назад сломал руку, когда провалился в какую-то канаву, поэтому в данный момент находится на больничном.

– Еще один однорукий? – поморщился Лавров и задумался. Возможно, и не самая захудалая зацепка. В силу своей работы у Павлинского есть возможность спускаться в катакомбы, причем совершенно безнаказанно. То, что искомая банда использует подземелья, сомнений не вызывало.

– Будем следить или сразу возьмем? – деловито осведомился Казанцев.

– Сразу возьмем и доставим в Управление – послушаем, что он скажет. Не забываем, это не допросы, а беседы. Нам нечего инкриминировать этим людям. Чего напряглись, товарищи офицеры? – Алексей с усмешкой обвел взглядом лица подчиненных. – Мне достаточно одного сотрудника, чтобы доставить в Управление человека со сломанной рукой. Бабич, со мной, остальные работают по своим направлениям.