Постоянные боли в глазах, однако, не замедляли его литературную деятельность. Но 8 мая 1880 года его ждало новое испытание: в телеграмме от Каролины Комманвиль сообщалось, что Флобер разбит параличом вследствие приступа апоплексии. Его смерть очень расстроила Мопассана, он почувствовал себя сиротой, как в человеческом, так и в профессиональном плане. Флобер значил для него намного больше, нежели родной отец и даже мать, он был мачтой, за которую можно было держаться в штормовые дни. Его добрая властность, его бдительная заботливость, его постоянные советы указывали путь. Что же с ним будет теперь, когда на его плече больше не лежала заботливая ладонь отшельника из Круассе?

Словно как вознаграждение, когда его сердце было охвачено горем, под звуки фанфар к нему пришел успех, к которому он так долго и безуспешно стремился в течение стольких лет. Многие газеты хотели сотрудничать с ним: Le Figaro, Le Gaulois, Le Gil Blas были рады теперь знакомить читателей с его творчеством, хотя они же так долго заставляли его ждать в прихожей. Новая сказка «Заведение Телье» стала вершиной его популярности. «Пышка» открыла его имя широкой публике, а «Заведение Телье» закрепило его мощный, красочный талант, поставленный на службу определенной цели – разрушить сложившиеся ценности, высмеять то, что скрывается за фасадами самых уважаемых институтов, раскритиковать общество, где царит только одна видимость. На этот раз он напал на религию и вновь выбрал женщин для передачи своей мысли. Несмотря на некоторые недостойные профессии, Мопассан оставляет за нашими подругами добродетели, в которых отказывает мужчинам. Когда он писал свою новеллу, заранее предвкушал удовольствие от того, какую шутку в очередной раз сыграет с буржуазией. Он был так этим доволен, что написал матери: «Я почти закончил мою новеллу о женщинах из борделя на первом причастии, – написал он ей. – Полагаю, что это, по меньшей мере, сравнимо с «Пышкой», если не сильнее».

Он не ошибся: познакомившись с «Заведением Телье», общественность поняла, что имеет дело с писателем, который решил не идти проторенной дорогой и под прикрытием мрачного юмора высказывал крепкими словами все, что думал. Мы знаем, с какой пунктуальностью Мопассан посещал публичные дома. На дверях одного из них он прочитал объявление, которое очень развеселило его: «Закрыто по причинам первого причастия». Большего ему было и не нужно, чтобы выдумать историю. Как «обитательницы пансиона» такого рода следуют группами на первое причастие, описано с блеском, достойным руки настоящего мастера. «Мадам, одетая во все синее, в синий шелк с головы до ног, накинула на голову шаль из поддельного французского кашемира: красную, ослепительную, сверкающую. Фернанда тяжело дышала в шотландском платье, корсаж которого, затянутый усилиями подруг, высоко поднимал ее грудь в виде двух куполов, они постоянно колыхались и под тканью казались сделанными из воды. Рафаэль, с украшенной перьями прической в виде птичьего гнезда, была в лиловом с золотыми блестками платье, что придавало ее еврейской физиономии восточные черты. Роза-вреднючка в красной юбке с широкими воланами походила на слишком толстого ребенка, тучную карлицу».

Повествование достигает своего апогея, когда во время мессы, охваченные волнением, эти дамы начинают проливать потоки слез, что возымело действие на всех присутствовавших, которые тоже зарыдали. Обращаясь к обитательницам «Заведения Телье», славный пастор выразил им свою благодарность: «Спасибо вам, дорогие сестры, за то, что вы проделали такой долгий путь и находитесь среди нас, что ваша очевидная вера, ваша набожность стали для нас спасительным примером».

Мопассан в очередной раз своим беспощадным пером высмеял религию. Но именно женщины в конечном счете стали главными действующими лицами жестокой игры, которую виртуозно вел писатель. Именно они показаны существами чистыми, несмотря на их греховное занятие. И если некоторые критики говорили, что были шокированы, основная масса читателей оценила этот рассказ как шедевр. Всенародный успех сразу же принес автору материальное благополучие, к которому он очень быстро привык, и он начал бросать деньги на ветер. В компании женщин, разумеется. Он также снял элегантную квартиру на улице Дюлон, купил дом в Сартрувиле, что дало ему возможность продолжать свидания с Сеной, но в гораздо более комфортабельных условиях, нежели раньше. А главное, он смог наконец-то послать к черту это министерство, эти папки с документами и своего начальника и полностью посвятить себя своей страсти писать.

Именно творчество привело его в Алжир: племена, жившие южнее Орана, восстали, и газета Le Gaulois заказала Мопассану серию статей о происходивших там событиях. Мопассан был ярым противником колонизации, обвинял ее во всех бедах, но и к местному населению он не относился с нежностью: «Все без исключения арабы – воры», – написал он.

Из этой поездки он привез серию статей, за которые его осудили сторонники правительства. Ги привез также опыт общения с арабками-проститутками, чего так ему не хватало. В каждом городе и даже в каждом населенном пункте, где останавливался, он считал за долг посетить местный бордель, где безудержно пользовался услугами его обитательниц.

Еще одна проститутка – это походило на манию – по имени Рашель, стала героиней другой новеллы Мопассана – «Мадемуазель Фифи». Ее успех был сравним с успехом «Заведения Телье». Он снова награждает публичную девку добродетелью, в которой отказывает светским женщинам. Писатель снова возвращается к войне 1870 года и показывает своим читателям женщину, без колебаний убивающую кинжалом прусского офицера, чтобы наказать его за надменность. Она торгует своим телом, но не желает продавать свою душу. Эта новелла принесла ему достаточно средств, чтобы построить себе виллу в окрестностях Этрета. Там Мопассан стал устраивать веселые вечеринки, где главными украшениями были, естественно, женщины. Каждую из них при входе громко приветствовал словами «Здравствуй, поросенок» попугай, специально для этого обученный хозяином дома. Другими словами, обстановка в La Guillette – так назывался дом – не располагала к меланхолии. Время от времени вместе с несколькими приятелями Мопассан покидал дом, чтобы провести вечер в находившейся неподалеку таверне «Прекрасная Эрнестина», куда его привлекали не только хорошая кухня, но и хозяйка таверны. Эрнестина Обур была приветливой сорокалетней женщиной, чьими прелестями писатель иногда наслаждался и затем прославлял, проявляя полное отсутствие скромности.

Когда наступила осень, Мопассан уехал из Этрета в Париж, где начал вести блестящую жизнь известного человека, коим стал одновременно с ростом тиражей его произведений. В 1883 году произошел один несчастный случай: чистя свой пистолет, Ги случайно ранил себя в руку. Так, по крайней мере, он официально объяснил, но Эдмону де Гонкуру писатель доверительно объяснил, что его ранил один ревнивый муж. И добавил, что героиней этой истории была некая светская женщина, очень известная в высшем обществе, не сумевшая устоять перед его нежными усами и глазами гурмана! Сказал ли он правду? С абсолютной уверенностью утверждать это нельзя, поскольку до той поры Мопассан применял свои таланты только на охотничьих угодьях, где встречались низкородные простолюдинки, а не элегантные аристократки. Но лиха беда начало: своим успехом он привлек внимание светских женщин, они постоянно приглашали его в свои салоны в качестве «гвоздя программы», и поэтому Мопассан стал поглядывать на них с интересом. «Они действительно умны, – написал он одному другу, – но ум их ограничен, словно рисовый пирог с кремом. Их ум – результат воспитания в Сакре-Кер. Они употребляют одни и те же слова в одних и тех же предложениях, это – рис… А потом говорят те банальности, которых после учебы наслушались в высшем обществе, это – крем!»