Правда, планы пришлось несколько скорректировать. Итальянцы оказались никудышними вояками. Их крепко побили и в Африке, и в Греции. Возникла опасность, что приунывшие союзники вообще выпадут из коалиции, вступят в переговоры о сепаратном мире. Гитлер решил поддержать Муссолини. В Северную Африку направил бронетанковые части Роммеля. А против Греции наметил операцию «Марита» — совместную с итальянцами, болгарами, венграми. Но она предполагалась скоротечной и проводилась ограниченными силами. Основные замыслы, похода на Россию, не отменялись. Только сроки нападения передвинулись с 15 мая на 22 июня.

Конечно, Сталин знал о нарастающей угрозе. От военных и дипломатов поступали донесения о перебросках войск к советским границам. Соответствующая информация шла от Зорге, Чеховой, Шульце-Бойзена, Харнака и других разведчиков. Почему же Сталин не отреагировал должным образом? Причин было несколько. В 1938 г. в ходе процессов над врагами народа трое видных троцкистов, Радек, Раковский и Сокольников, купили себе жизни, дав за закрытыми дверями ценные показания о том, как была развязана Первая мировая война, как втянули в нее и подставляли Россию, как организовывались революции, — а знали они очень много, все трое были связаны с масонскими кругами, с силами международной финансово-политической «закулисы». Сталин теперь старался избежать прошлых ошибок, и можно отметить закономерность. В преддверии Великой Отечественной он действовал противоположно Николаю II.

Царь, силясь обуздать германскую агрессию и предотвратить столкновение, вступил в союз с Францией и Англией. Иосиф Виссарионович, убедившись в их лживости и коварстве, переориентировался на немцев. В 1914 г., когда на Балканах масонская террористическая организация «Черная рука» устроила провокацию, убийство эрцгерцога Франца Фердинанда, и Австро-Венгрия начала войну, Николай II вступился за сербов. Пытался остановить боевые действия демонстрацией силы, объявил мобилизацию. Но как раз мобилизация стала для Германии предлогом объявить войну России. Сталин и этого избегал, ставил задачу «не поддаваться на провокации».

Информации о близком нападении и впрямь было сколько угодно. Слухи о нем носились и по Европе, и по Америке. Англичане и американцы неоднократно предупреждали о войне, Черчилль и Рузвельт присылали в Москву своих доверенных представителей. Но… имел ли основания Сталин верить им? Если британцы еще с 1933 г. настраивали Гитлера против СССР? А в 1939–1940 гг. Англия была настроена откровенно враждебно к нашей стране. Сталин рассматривал предупреждения Запада как попытки поссорить и столкнуть Советский Союз с Германией — но они и в самом деле преследовали эту цель. Да и к прочему наплыву сообщений и слухов Иосиф Виссарионович относился подозрительно — как раз из-за их массового количества. Полагал, что они могут быть плодами широкой кампании дезинформации, развернутой Англией.

Что касается донесений разведки, то в Москву поступали не только сведения о близком нападении. Стекался многоголосый поток самой разнообразной информации от многочисленной агентуры, рассеянной по всему свету, из дипломатических представительств, консульств, от военных, пограничников. Предупреждения о скором нападении перехлестывались противоположными данными. А после всех перетрясок аналитический аппарат был еще довольно слабым. Не всегда мог выхватить главное, распознать истину, отделить ее от домыслов и ложных забросов (например, к информации Зорге относились с недоверием — из-за того, что он был «двойником»).

А Гитлер очень активно распускал дезинформацию, причем «многослойную». Советскому Союзу по секрету объясняли, будто концентрация войск на востоке — это отвлекающий маневр перед вторжением в Британию. Части отводят на отдых и переформирование вне зоны досягаемости английских самолетов. Но германским командирам внушали другое — что их перебрасывают к советским границам для обороны, поскольку напасть собираются русские. Об этом в Москве тоже знали. Предполагали, что такие сведения могут подбрасывать немцам англичане. Силились развеять недоразумения. Советская дипломатия даже стала зондировать почву о личной встрече Сталина и Гитлера, но Берлин от подобных предложений уклонялся.

Чем дальше, тем более отчетливо проступало — воевать все-таки придется. Но Иосиф Виссарионович старался хотя бы отсрочить столкновение до 1942 г. К этому времени намечалось перевооружить армию новыми образцами техники. К тому же СССР только в сентябре 1939 г. ввел всеобщую воинскую обязанность, еще не успел накопить обученных резервистов. За год их количество должно было значительно возрасти, стали бы настоящими солдатами 800 тыс. только что призванных новобранцев. Поэтому и старались избегать всего, что может спровоцировать войну.

А такие провокации действительно были. Так, советский дипломат В. Бережков вспоминает — в американских газетах появлялись публикации о «советских военных приготовлениях». Их перепечатывала и германская пресса, со ссылками на американцев. В 1941 г. турне по Балканским странам совершил личный координатор президента США Рузвельта по разведке Уильям Донован — будущий начальник Управления стратегических служб (прообраз ЦРУ). Вел неофициальные переговоры в разных странах, а в Югославии сошелся с офицерами в штабе ВВС, организовал среди них заговор под руководством генерала Симовича.

В это время Гитлер готовил вторжение в Грецию. Нажал на югославское правительство Цветковича, и 25 марта оно подписало в Вене договор о вступлении в альянс с Германией. За это немцы обещали не вводить войска в Югославию, уважать ее суверенитет, а после победы вознаградить, отдать Салоники. Но офицеры-заговорщики воспользовались тем, что большинство народа было настроено против Германии. В Белграде раздули массовые беспорядки, манифестации протеста и устроили переворот. Новое правительство сразу же обратилось к СССР, предложило заключить договор о дружбе и союзе. Советское правительство охотно согласилось, 5 апреля договор был подписан.

Хотя стоит отметить многозначительное совпадение. В Москву для его подписания прилетел полковник Симич — один из уцелевших членов организации «Черная рука». Той самой, которая организовала теракт против Франца Фердинанда в 1914 г. А в Белграде во время разгулявшихся народных волнений кто-то постарался нацелить возбужденные толпы на немцев. Они разгромили и сожгли Немецкое информационное бюро, закидали грязью машину германского посла, жгли нацистские флаги. Гитлер рассвирепел и приказал операцию против Греции дополнить ударом по Югославии. Но и в этом случае Сталин поступил противоположно Николаю II. 6 апреля германские войска и их союзники ринулись на Балканы, и Советский Союз вмешиваться не стал. Сразу расторг только что заключенный договор с Югославией. Эта война опять была короткой и победоносной для фюрера. С Югославией покончили за 11 дней, с Грецией за три недели, 27 апреля немецкие танки вползли в Афины, и над Акрополем был поднят флаг со свастикой.

Успехи немцев на Балканах и сдвиг сроков нападения на СССР не на шутку обеспокоили Черчилля. Возникли опасения, что фюрер и впрямь отложит войну с русскими до следующего года, а сейчас направит войска на британские владения на Ближнем Востоке или все-таки решит осуществить высадку в Англии. Чтобы подправить развитие событий в нужном направлении, возник замысел еще одной провокации. 10 мая из Германии в Шотландию на военном истребителе неожиданно перелетел Рудольф Гесс. «Наци номер три», заместитель Гитлера по партии, вернейший из верных!