– А как с вами связаться?

– Скажите уборщику.

– А есть ли какой-нибудь пароль? – спрашивает один.

Руиз закатывает глаза:

– Черт, это же полицейская операция, а не фильм о Джеймсе Бонде!

После того как они уходят, он усаживается на ближайший к окну стул и ставит стакан на стол. Я сажусь напротив.

– Они бы и так отдали вам столик, – говорю я, пытаясь определить, любит он пошутить или не любит людей.

– И что, этот Бобби Моран убил Кэтрин Макбрайд? – Он вытирает пену с верхней губы тыльной стороной ладони.

Вопрос деликатен, как с силой брошенный кирпич.

– Я не могу говорить о своих пациентах.

– Он признался в ее убийстве?

– Я не могу говорить о том, что он мне сказал и чего не сказал.

Глаза Руиза превращаются в щелочки, окруженные сетью морщинок, он напрягается. Так же неожиданно он вздыхает и, как мне показалось, пытается улыбнуться. Видно, что ему это непривычно.

– Расскажите мне о человеке, который убил Кэтрин Макбрайд.

Похоже, мои слова дошли до него. Выбрасывая Бобби из головы, я пытаюсь размышлять об убийце Кэтрин, основываясь на том, что знаю об этом преступлении. Я плохо спал всю последнюю неделю, проводя ночь за ночью в размышлениях на эту тему.

– Вы имеете дело с сексуальным психопатом, – начинаю я, не узнавая собственного голоса. – Убийство Кэтрин сделало явными его извращенные желания.

– Но там не было следов изнасилования.

– Речь идет не об обычном изнасиловании или сексуальном домогательстве. Это куда более необычный случай сексуального отклонения. Этот человек одержим желанием властвовать и причинять боль. Он мечтает о захвате, подавлении, господстве, мучении и убийстве. По крайней мере некоторые из этих фантазий отражают то, что случилось на самом деле. Подумайте о том, что он с ней сделал. Он схватил ее на улице или заманил куда-либо. Он не искал быстрого и неистового совокупления в темном переулке, когда жертву убивают, чтобы она не опознала насильника. Вместо этого он хотел сломить ее; он хотел систематически разрушать ее волю до тех пор, пока она не превратится в податливую, запуганную игрушку. Но и этого ему было мало. Он хотел достигнуть максимального контроля, сломить женщину настолько, чтобы она по его приказу мучила сама себя…

Я смотрю на Руиза и жду, когда он перестанет меня слушать.

– Он почти достиг цели, но Кэтрин все же не была подчинена полностью. В ней все еще оставалась искра собственной воли. Она была медсестрой. Она знала, как, даже используя короткое лезвие, можно умереть быстро. И когда уже не могла терпеть, она перерезала себе сонную артерию. Это вызвало паралич сердца. Она умерла через несколько минут.

– Откуда вы это знаете?

– Я провел три года в медицинской школе.

Руиз смотрит на свой стакан, словно желая проверить, надежно ли он стоит на столе. Вдали слышен звон колоколов.

Я продолжаю:

– Человек, которого вы ищете, одинок, необщителен и сексуально незрел.

– Похож на обычного подростка.

– Нет, он не подросток. Он старше. Многие молодые люди начинают так же, но периодически появляется тот, кто винит других в своем одиночестве и сексуальной неудовлетворенности. Эта горечь и злость увеличиваются с каждым отказом. Иногда он начинает винить конкретного человека. В других случаях он ненавидит целую группу людей.

– Он ненавидит всех женщин.

– Возможно, но я думаю, что скорее всего он ненавидит определенный тип женщин. Он хочет, чтобы одна из них понесла наказание. Представляет себе, как это будет, и получает от этого удовольствие.

– Почему он выбрал Кэтрин Макбрайд?

– Не знаю. Быть может, она напомнила ему ту, которую он хотел наказать. Или он не устоял перед искушением. Кэтрин была доступна, поэтому он изменил свою фантазию, подогнав ее под внешность и одежду реальной жертвы.

– Красное платье.

– Возможно.

– Он мог ее знать?

– Вполне вероятно.

– Мотив?

– Месть. Власть. Сексуальное удовлетворение.

– Надо выбрать?

– Нет, все три одновременно.

Руиз слегка напрягается. Прочистив горло, он вытаскивает свой крапчатый блокнот.

– Итак, кого я ищу?

– Мужчину лет тридцати-сорока. Он живет один, где-нибудь в уединенном месте, но в окружении людей, которые не задерживаются подолгу на одном месте, – возможно, в пансионе или на стоянке трейлеров. Не исключено, что у него есть жена или подружка. Интеллект – выше среднего. Физически он силен, но его воля еще сильнее. Сексуальное влечение не может заставить его потерять контроль над собой. Он способен управлять своими эмоциями. Сведущ в медицине. Не хочет быть пойманным. Это некто, кому удалось разделить две сферы жизни и полностью изолировать их друг от друга. Его друзья, семья и коллеги не имеют ни малейшего представления о том, что происходит в его голове. Думаю, у него садомазохистские наклонности. Такие вещи не возникают из ничего. Был кто-то, кто указал ему на них. Его сознание развило эти склонности, вывело его далеко за пределы безобидного развлечения. Его самоуверенность – вот что меня удивляет. Никаких признаков беспокойства или нервозности, характерной для первого раза…

Я замолкаю. Я устал, и в горле у меня пересохло. Руиз сидит очень прямо, мрачно смотрит на меня и иногда что-то записывает. Мой голос возвышается над окружающим шумом:

– Человек не может за ночь превратиться в законченного садиста – особенно в такого изощренного. Организации типа КГБ тренируют для этого своих следователей годами. Он действовал исключительно продуманно и хладнокровно. Такие вещи возникают с опытом. Я не думаю, что это его первое преступление.

Руиз поворачивается и смотрит в окно. Он мне не верит:

– Это ерунда!

– Почему?

– Это совершенно не похоже на вашего Бобби Морана.

Он прав. Это не годится. Бобби слишком молод, чтобы быть столь изощренным садистом. Он чересчур рассеян и непоседлив. Я сомневаюсь, что у него достаточно ума и властности, чтобы подчинить себе такую женщину, как Кэтрин. Физически – да, но не психологически. Хотя, опять же, Бобби постоянно удивлял меня, и я только царапался в дверь его внутреннего мира. Он скрывал от меня детали или ронял намеки, подобно сказочным героям, отмечавшим свой путь хлебными крошками.

Сказки. Вот чем это кажется Руизу. Он встал и пробирается к бару. Люди спешат уступить ему дорогу. От него исходит энергия, побуждающая людей посторониться.

Я уже жалею обо всем. Не надо было лезть в это дело. Иногда я мечтаю отключить сознание и перестать наблюдать и анализировать. Как бы мне хотелось сосредоточиться на маленьком кусочке мира, а не смотреть на то, как люди общаются, какую одежду носят, что они кладут в свои корзинки в магазинах, какие машины водят, каких домашних животных выбирают, какие журналы читают и какие телешоу смотрят. Как бы я хотел перестать смотреть!..