Может, его следовало бы назвать любовью? Доступные Хоксмуру банки данных и тревожный, загадочный оттенок, который, если исходить из имеющихся данных, постоянно принимало это слово, заставляли Ника думать, что найти точное определение будет не так-то легко.

Он знал, что некоторые люди вообще стали бы настаивать, что его чувства — это всего лишь стремление одной программы к другой.

В некоторых вопросах Хоксмур был весьма робок и застенчив, и он не решился бы объяснить это леди Женевьеве, но его чувства к ней расцвели задолго до того, как он получил хоть малейшую возможность их выразить. Все началось тогда, когда Ник впервые увидел ее портрет, — за много месяцев до злосчастного путешествия леди Женевьевы в Иматранскую систему.

Теперь леди Женевьева пробыла в мире Хоксмура достаточно долго, чтобы стало необходимым объяснить ей разницу между восприятием и взаимодействием. Ведь если хорошо подумать, любое другое существо, будь оно материальным или оптэлектронным, для тебя всего лишь образ. Что ты о нем знаешь, кроме своего представления о нем?

Во время следующего посещения аббатства Хоксмур предпринял еще одну попытку. Похоже, леди тронули его мольбы и доводы. Женевьева признала, что Ник тоже нравится ей, вправду нравится. Но она с прежним упорством продолжала настаивать, что тело ей необходимо. Леди предупредила Хоксмура, что в этом вопросе никакой компромисс невозможен. Ей нужен курс лечения, восстановление тела, и как можно быстрее. Почему он еще не работает над этой проблемой?

Когда Хоксмур предпринял еще одну попытку, очень осторожную, убедить леди отказаться от этого требования, она снова начала выказывать признаки безрассудной паники и срываться в слезы.

При таких обстоятельствах Нику пришлось обещать все, что было угодно Женевьеве. Поэтому он сдался на настойчивые требования леди и торжественно поклялся, что сделает все, что в его силах, лишь бы вернуть Женевьеве то, что она называла настоящим телом, — из той же плоти, которой она обладала от рождения, такое же здоровое и красивое, как прежнее, и вообще удовлетворительное во всех отношениях. И еще Хоксмур поклялся, что непременно добьется успеха.

Успокоив таким образом Женни, Хоксмур вежливо откланялся и удалился.

Он покинул леди Женевьеву и перешел из аббатства в Другие микросхемы, на шаг приближающие его к миру органических существ. Хоксмур думал, что теперь ему нужно разузнать, существовал ли прецедент. Может, все-таки хоть кто-нибудь когда-нибудь на каком-нибудь корабле или планете соларианской части Галактики предпринимал попытки перезаписи человеческой личности из машины в органический мозг?

Как только у него появилось немного свободного времени, Хоксмур еще раз попытался узнать что-нибудь о таких попытках, но вскоре обнаружил, что ни в одном доступном ему банке данных — включая банк данных премьерской яхты — не содержится ни намека на работы по перезаписи личности из компьютера в органическое тело, и ничего хоть сколько-нибудь имеющего отношение к этой теме. Сейчас это молчание показалось Нику довольно странным. Не могло ли случиться так, что его босс, сильно заинтересовавшись какой-то темой, одновременно постарался отвадить всех прочих от экспериментов в этой области?

Промелькнувшая в оптэлектронном мозгу Николаса Хоксмура мысль повлекла за собой и следующую: а не могло ли быть так, что от него систематически утаивали информацию по данной теме? Правда, он не мог вот так вот с ходу придумать разумного обоснования такому утаиванию. Разве что босс по какой-то причине опасался, что он, Ник, может забыть о своем дилетантстве в этой сфере деятельности и попытается самостоятельно проделать такую операцию над собой… Но Хоксмуру такое и в голову не могло бы прийти… до последнего времени.

Хоксмур считал, что при помощи аппаратуры, находящейся на борту яхты, обеспечить Женни новым телом невозможно. Но Ник подумал, что если его воинственный босс догонит похищенную биостанцию и каким-то чудом сумеет отбить ее у берсеркеров, причем неповрежденной, то оборудованию биостанции этот подвиг может оказаться по плечу.

Потом Ник покачал головой — мысленно, конечно.

Даже если предположить, что операция пройдет невероятно успешно и что лабораторное оборудование действительно останется в рабочем состоянии, конечно же, ни Ник, ни кто другой не успеет воспользоваться им за тот промежуток, который потребуется эскадре для возвращения на Иматру.

Или все же успеет?

В собственном банке данных Ника нашлось упоминание о некоем квазирелигиозном культе, распространенном на некоторых соларианских планетах. Последователи этого культа содействовали расширению практики перезаписи человеческой личности, поскольку считали это шагом к сохранению бессмертия духа. У Хоксмура сложилось впечатление, что эта тема привлекала или даже продолжает привлекать особое внимание премьера Дирака. По слухам, премьер был как-то связан с этим культом.

Всем было известно, что Фрэнк Маркус согласился на время чрезвычайной операции исполнять обязанности главного пилота премьерской яхты. Но, по заключенному с премьером соглашению, до наступления боевых действий Фрэнк был избавлен от большей части рутинной пилотской работы. Ее свалили на простых смертных.

Если судить по размерам и сегментивной форме металлического тела полковника Маркуса (точнее, его тел; Кенсинг заметил, что время от времени Маркус заменял отдельные модули) и по малому количеству потребляемой им органической пищи, а также по тому, что потреблял он эту пищу в форме жидкой кашицы, казалось очевидным, что на нынешний момент от первоначального тела полковника мало что осталось. Шепотом высказывалось предположение, что, судя по количеству потребляемой пищи, у Маркуса осталось не более пяти килограмм органической ткани. Но как бы много полковник ни потерял, он все же не воспользовался перезаписью на оптэлектронный носитель — Кенсинг готов был поручиться за это собственной головой. Чтобы убедиться в этом, нужно было лишь немного поговорить с Маркусом.

Фрэнк всегда с большим вниманием относился к приготовлению своей пищи — либо готовил ее лично, либо давал роботу обслуги подробные указания, — и нередко случалось, что, сменившись с дежурства и собравшись отдохнуть, Фрэнк принимал несколько капель хорошего бренди.

О полковнике ходили и другие слухи. Можно было предположить, что не одна женщина из состава экипажа была не прочь при случае проверить, вправду ли человек, заключенный в несколько железных ящиков, до сих пор сохраняет биологические качества мужчины.

Прочие же слухи казались и вовсе не серьезными. Кенсинг решил проверить один из них непосредственно у Маркуса и поинтересовался, правда ли, что его органический мозг давно умер и потому его сознание много лет назад было переписано. Фрэнк в ответ разразился хриплым хохотом. Да, конечно, когда Маркус управлял кораблем, иногда его мозг работал во взаимодействии с компьютером, увеличивая при помощи оптэлектроники свои возможности, но то же самое происходило и с любым другим человеком-пилотом. Во всяком случае, сам Фрэнк всегда без малейших сомнений определял, какая часть его мозга — органическая или оптэлектронная — отвечает за определенный круг действий. Так что Маркус неоднократно заявлял и не боялся лишний раз повторить, что никогда не позволит, чтобы его перезаписывали.