– Вы побывали замужем, и неудачно? – догадалсяСоловьев.

– Нет. Я ухитрилась влюбиться в человека, которыйнеправильно меня понял. Он был старше меня и решил, что мне нужны его деньги исвязи. Я так и не смогла его переубедить. Моя беда в том, что мне не нравятсямолодые мужчины моего возраста. А те, кто нравится, уже обычно к этому возрастуимеют деньги и положение и начинают подозревать меня в корысти. Их можнопонять: у меня же ни кола ни двора. Да что мы все обо мне говорим, ВладимирАлександрович! Это неинтересно.

Только тут Соловьев заметил, что Андрей как бы выпал избеседы, и ему стало неловко. Парень, похоже, влюблен в Марину, а он, Соловьев,тянет одеяло на себя, перехватывая инициативу.

– Вам еще долго возиться с моей машиной? – спросилон, круто меняя тему разговора.

– Нет, совсем чуть-чуть осталось. Сегодня закончу.Правда, мне придется, наверное, заглянуть к вам через пару дней, проверить, всели в порядке. Этот новый вирус действительно очень коварный. Мне уже несколькораз казалось, что я его вытащила полностью, а через десять минут опять что-топоявляется. Но я его, кажется, перехитрила.

После обеда Марина снова скрылась в кабинете, а Соловьевустроился в гостиной с книгой. Через некоторое время из кухни вышел Андрей.

– Владимир Александрович, это жестоко, – сказал онрешительно. – Зачем вы так с ней обращаетесь?

Соловьев оторвался от книги и изумленно взглянул напомощника.

– Вы о чем? С кем я обращаюсь?

– Я о Марине. Она же влюблена в вас, разве вы невидите? По уши влюблена. А вы ведете с ней такие разговоры да еще по самомубольному бьете.

– Какая чушь! – возмутился он. – С чего выэто взяли?

– Да она сама сказала. Я же почти все время с ней вкабинете торчу, пока она работает. Она просто с ума сходит.

– Глупости, Андрей.

– Нет, не глупости, – упрямо возразилпомощник. – Этого только слепой не увидит. Просто вы не хотите замечать.

– Ну и что теперь? – сердито сказалСоловьев. – Что я, по-вашему, должен теперь делать? Влюбилась – это еепроблемы, не мои.

– Но вы можете хотя бы быть с ней помягче. Она говорит,что о таком мужчине, как вы, она мечтала всю жизнь.

– Да? – скептически поднял брови Владимир. –Об инвалиде, передвигающемся в коляске, она мечтала? Или о богатом владельцесобственного дома?

– Вот и вы туда же, – в сердцах бросилАндрей. – Она как раз об этом и говорила вам за обедом. Никто не хочетвидеть в ней человека, все видят только щучку-потребительницу. А того, что вы –умный, образованный, тонкий, интеллигентный, она, по-вашему, оценить не может?Между прочим, она считает вас очень красивым.

– Что еще она считает? – сухо спросил Соловьев.

– Что в вас есть тайна, настоящая мужская тайна,скрытая сила, невероятная притягательность. Она от вас совсем голову потеряла,а вы…

– Я не намерен это обсуждать, – жестко сказалВладимир, снова открывая книгу.

Андрей ушел в кабинет, но Соловьев уже не могсосредоточиться на том, что читал. Глупость какая! Эта статуэточка с глазамивосторженного олененка влюбилась в него. Впрочем… Взгляды ее были очень выразительными.Да и возится она с его компьютером что-то очень уж долго. Время тянет? Можетбыть, Андрей не так уж и не прав. И этот разговор за обедом… Хотела дать понятьхотя бы в такой форме? Забавно. Глупо, конечно, но забавно. Жалко девочку, еслиэто правда. Глаза у нее изумительные. И фигурка. И улыбка.

Внимание его привлекли странные звуки, доносящиеся с кухни.Какое-то утробное рычание вперемежку с бульканьем. Соловьев развернул кресло иподъехал к двери. То, что он увидел, привело его в ужас. Из раковины на полвытекала отвратительная черная вонючая вода.

– Андрей! – заорал он. – Срочно перекрывайтеводу! У нас авария!

Андрей пулей вылетел из кабинета. Через несколько минутстало понятно, что без сантехника тут не обойтись – трубу надо прочищатьспециальным гибким тросом. Марина и Андрей схватили тряпки и принялись собиратьс пола грязную воду, пока она не протекла на ковер в гостиной. Диспетчерсказала, что «аварийка» приедет в течение двух часов, не раньше.

– Ну как назло! – расстроился Андрей. – Вы жеменя на сегодняшний вечер отпустили, вы не забыли? Теперь я не смогу уехать,пока воду не наладят.

Он действительно отпрашивался у Соловьева именно на этотвечер, причем загодя, еще два дня назад. Мать Андрея купила новую мебель ипросила сына быть у нее, когда мебель привезут, чтобы помочь ее собрать ирасставить. Она предварительно посоветовалась с сыном, на какой деньдоговариваться о доставке, и после разговора с Соловьевым Андрей пообещалприехать во вторник после обеда. Отменять заказ на машину и грузчиков былопоздно.

– Если хотите, я могу остаться, – робко сказалаМарина, – подожду слесарей.

– Правда? – обрадовался помощник. – Вы неторопитесь?

– Нет, будем считать, что я все еще лечу ваш компьютер.Только вы мне покажите, где у вас трубы и вентили. А то вдруг сантехник ненайдет.

– Спасибо, Мариночка, вы так меня выручите!

И только тут Соловьев сообразил, что волею обстоятельств оностается наедине с влюбленной (якобы?) в него молодой женщиной, да еще и нанеопределенное время. Хорошо, если «аварийка» приедет через обещанные два часа,а если через четыре? Но ничего не поделаешь, он не может оставаться один, еслив дом должны явиться посторонние. Непреложное правило элементарнойбезопасности. И потом, этим слесарям все время нужно что-нибудь: то тряпкуподать, то показать, где вентиль, то ведро принести.

Что ж, давно он не оставался наедине с влюбленной женщиной.В конце концов это может даже оказаться любопытным.

* * *

Сантехники давно ушли, а Марина все еще была в доме, хотяработа по уничтожению упрямого вируса тоже была закончена. К собственномуудивлению, Соловьев не тяготился ее обществом. Выполняя указание Андрея, онадаже вывезла Владимира Александровича на прогулку, несмотря на егосопротивление, впрочем, довольно вялое. Ему действительно хотелось подышатьвоздухом, и против беседы с кареглазкой он тоже ничего не имел. После прогулкиони пили чай, а теперь сидели в гостиной, залитой приятным полумраком иосвещаемой только торшером возле низкого журнального столика. Соловьевмаленькими глотками пил коньяк, Марина от спиртного отказалась – она за рулем,ей еще домой ехать.

– Я кажусь вам смешной, – полувопросительносказала Марина.

Сейчас она была тихой и какой-то сосредоточенной, ничем ненапоминая весело хохочущую молодую женщину, какой была всего несколько часовназад, за обедом.

– Ну почему же? – мягко возразил Соловьев.