Они не появятся в обществе без макияжа и маникюра, не откажутся от высоких каблуков из-за гололеда и нацепят на спину рюкзак, только если надумают лезть в горы или сплавляться по реке. Русские женщины очень мило кокетничают с мужчинами, которые им даже и не по вкусу, кокетничают просто потому, что иначе они не могут: не будут чувствовать себя женщинами… Такой маленький флирт – он сам по себе, он даже не имеет отношения к объекту флирта, а если объект слишком серьезно реагирует, если теряет голову – сам дурак! Флирт – не любовь, тут восторги и страдания неуместны!

Я вот так никогда не умела. Сама в себе не понимала природных талантов для естественного флирта, была слишком самокритична и даже не замечала, когда мужчины проявляли ко мне интерес. Может быть, скептическое отношение к себе возникло из дружбы с моей очаровательной Гретой: подружившись лет в четырнадцать, мы не расставались всю жизнь; чем взрослее мы становились, тем очевиднее был контраст между нами как женщинами… Рядом с нею, всегда живой, гибкой, кокетливой брюнеточкой, я чувствовала себя пуховой подушкой в белой наволочке, просто белой. И казалось мне, что я взрослее, хоть мы были ровесницами, и казалось мне, что я крупнее, хоть я была просто выше ростом, и казалось, что не подхожу к компании, в которой любит проводить наше время Грета. Мужчины, завидев Грету, начинали сходить с ума, и я считала это совершенно справедливым. Она порхала бабочкой, с ней было всегда легко и приятно, и это вселяло в меня уверенность, что только у таких стройных людей с таким легким характером жизнь должна сложиться удачно! Она – это да! А я – ну…

Иногда мы прогуливали школу, прячась в уютных уголках кофеен. А в дневное время по кофейням сиживали старые дамы в отживших шляпах. Грета шептала: «Посмотри, как у них помада расплывается по морщинкам в уголках губ! Давай поклянемся, что с нами такого никогда не случится, давай!» Мы произносили клятвы и хохотали, и я была совершенно уверена, что Грета никогда не состарится и, может быть, я с нею рядом – тоже! Она не позволит мне этого!

В начале девяностых в России мне, конечно, приходилось часто бывать в обществе охотниц за «красными паспортами» (тогда это были немецкие, австрийские и швейцарские паспорта), в компании веселых и симпатичных дамочек, устраивающихся на работу с целью находиться поблизости от иностранных граждан, – они и составляли мое самое первое и самое яркое впечатление о русских женщинах. От них я наслушалась, как надо «избирать» мужчину: как определить размер его кошелька, степень владения имуществом и недвижимостью, шанс, что он кинет семью, – и если такой шанс имеется, то как с этим обращаться… Не веря собственным ушам (так откровенно прагматично об этом рассуждать!), я слушала их, однако, с огромным любопытством. Дамочки совершенно точно знали, чего хотят и что нужно делать. В их компании мой подход к мужчинам был просто смешон: у меня не было к ним никаких практических требований. Мне было достаточно первого впечатления, производимого поведением мужчины и его внешностью, чтобы понять простую вещь: нравится он мне или нет, а думать о его происхождении, образовании и состоятельности, тем более примерять его мысленно на себя, не видя серьезной проблемы даже в том, что он женат, – о нет…

Я наблюдала, какие они, русские женщины. Многие из них напоминали мне, как ни странно, Грету: я думала, что таких женщин – воплощения естественного изящества и кокетства – нечасто встретишь. Оказалось, что в России я была окружена Гретами, хотя, познакомившись ближе, я поняла, что их цели и принципы – совсем другие. Покуда их личная жизнь не устроена, они могут быть хладнокровными завоевателями, безжалостными узурпаторами, но как только мужчина попался в расставленные сети – они готовы на жертвы ради него. Они купают мужчину в любви, умасливают его состраданием и пониманием, выбирают для него лучшую одежду и венчают ему голову лавром: пусть чувствует себя императором.

Барские замашки в русских мужчинах воспитываются еще с детства: мамы все делают за мальчиков, подают-убирают, лелеют-ласкают и потом сдают из рук в руки жене. Ничего, что она молода: она готова! И он – готовый император! Ничего не умеет, но самомнение!.. И если иногда жена возмущается, что муж ее ничего не делает, то потом она точно так же воспитывает сына. Может, это не правило, а распространенное явление – но все же русские мужчины моего поколения всегда казались мне маменькиными сынками. Но зато (видимо, из-за того, что их всегда ласкали женщины) русский мужчина необыкновенно внимателен к женщине: подаст ей пальто, нальет вина, купит цветов… Они всегда бросаются придержать женщине дверь, поднести тяжелую сумку или чемодан… Я вставала – они все вставали! Ну ничего себе! У нас это умерло! Да у нас многое умерло: какие там цветы! Какое там пальто! Немецкому мужчине и в голову такое не придет, все побуждения такого рода были смыты волной феминизма.

Есть в русском и в немецком языках много пословиц и поговорок, совпадающих по смыслу и даже прямо по тексту, но поговорка «Мужчина – голова, а женщина – шея» существует только в русском! Эта скромная (но всегда – в сексуальном нижнем белье), разумная русская «шея» не делает резких движений, оставляет «голову» гордо поднятой, в полной уверенности, что вращается она, голова. И вполне нормально, что шея иногда испытывает некоторое презрение к голове, к ее простоте и наивности: голова превознесена, достает ушами до облаков и не обращает внимания на подобные мелочи…

Не принято у нас все это! Немецкие женщины откровенны, требовательны и до противного честны с мужчинами – никаких хитростей! Они не хотят быть слабыми, не хотят приписывать своим мужчинам несуществующих заслуг или преувеличивать существующие, не хотят дать возможности мужчине выглядеть красиво: пусть он отчитывается, оправдывается, доказывает… И пусть устает на этом ежедневном фронте – женщина все равно устает больше! А русская женщина, как бы ни устала, с какого бы высокого поста и в каком бы деловом костюме ни явилась домой, – наденет домашнее платье, и скорей – к плите, пусть мужчина отдыхает. Готовят восхитительно, хоть профессорши, хоть министры – я ела!!!

И конечно, приехав в Россию и встретив чувственных, ухоженных женщин, которые давали им понять, что они – самые лучшие, мужчины с красными паспортами становились теплым воском в их нежных руках. И все эти Рудольфы, Петеры и Жан-Жаки стремились в маленькое московское гнездышко к своим ласковым, преданным голубкам. Они чувствовали себя героями, в которых нуждались матери-одиночки, их дети и их больные родители… Случалось, что Жан-Жак с Рудольфом приезжали одновременно и приходилось импровизировать, что для умных женщин – не проблема.

Во время переустройства аэропорта Шереметьево перед Олимпиадой-80, где работала строительная фирма из Западной Германии, было заключено триста браков с русскими женщинами – это факт! А была ли она, любовь??? Какой процент был ей снисходительно отведен? И как она потом там, в чужой стране?