И все бы ничего. В этот раз даже страшно не было, вот только… как так случилось, что у меня и королевского бастарда настолько похожие умения?

Всего несколько ударов сердца, один задержанный вдох, и вот мы стоим у ворот приюта святой Агнессы.

Воздух еще не пах заморозком, но уже кружились первые снежинки: робкие и нежные, они падали в грязь и теряли всю свою красоту. И я невольно вдохнула поглубже, мельком отмечая, что почти провалилась в детство. Не самое радостное, конечно. Но… есть люди, которые и о таком мечтают.

А я не могла себя заставить сделать хотя бы шаг. Словно опасалась разрушить это хрупкое постоянство.

“Нет ничего более неизменного, чем прошлое, – словно наяву услышала голос мистера Ориона, преподавателя естественных наук. – Его уже не изменить, как бы этого ни хотелось и что бы ни случилось в настоящем”. И все равно я опасалась.

– Когда-то я думала, что стоит покинуть эти стены, и все, словно по волшебству, станет хорошо, – непонятно зачем поделилась я с Бенджамином Стейном, все это время молча наблюдавшим за моими душевными терзаниями.

– И как? Реальность оправдала ожидания? – без тени насмешки полюбопытствовал он, окидывая внимательным взглядом добротные каменные стены, увитые подмороженным и оттого унылым плющом.

– Сам видишь, – развела руками я, предлагая убедиться в результатах, которых удалось достигнуть. – Ты как-то спрашивал, почему “Иллюзия”...

– Созрела для ответа?

– Как сказать… – поморщившись, протянула я, все еще раздумывая, нужны ли ему вообще мои откровения. – Одной из причин был приют. Каждый день одно и то же, одежда, прическа, манера разговаривать, распорядок дня… Моя душа требовала карнавалов, праздников, красок, а не серых одеяний воспитанниц. И мой дар оказался весьма кстати. С ним я каждый раз другая. Не только внешне… У меня есть возможность быть другой в принципе.

– Место актрисы в театре, я так понимаю, тебя не устраивало изначально, – хмыкнул Стейн.

– Масштабы не те. Да и сам понимаешь… достоверность, азарт… ставки куда выше. Кровь кипит, когда вступаешь в игру, а успех пьянит лучше любого вина.

– М-да… Адалинда. Вот так думаешь, что почти разгадал тебя… А ты выдаешь вот такое, – я улыбнулась, но тут же посерьезнела, растерла озябшие пальцы. Снова забыла перчатки. – Ты как? – тоже растеряв всю веселость, спросил Стейн, сунув мне в руки пару зимних перчаток.

Точно не мои, но размер подходящий. Неужели озаботился и приобрел?

– Все хорошо, – соврала я, поблагодарив его кивком, и тут же натянула перчатки.

– Кажется, в приюте как раз обед, – между прочим проговорил Бенджамин, взглянув на затянутое серыми тучами небо, роняющее редкие снежинки. – Можешь пока устроить мне экскурсию и показать окрестности. Говорят, здесь прекрасный ландшафт.

– Премного благодарна за заботу, – скрутив в клубок терзающие меня чувства, улыбнулась я Стейну, не спускающему с меня внимательного взгляда. – Но ты обещал вернуться в столицу к вечеру. Давай не будем перекраивать наши планы в который раз. Но потом ты мне расскажешь о Гранях.

– Это твое желание, надеюсь? – поинтересовался Стейн.

Помнит… Проигрыш куда проще запомнить, чем победу.

– Не могу отказать себе в удовольствии представлять, как ты ворочаешься без сна, гадая, что придет в голову такой сумасбродной девице, как я, – притворно вздохнув и нахмурившись, призналась я. – Поищу сама что-нибудь по этим Граням. Можешь оставить такую ценную информацию при себе, дорогой.

– Я даже не сомневался в твоей жестокости, женщина, – притворно вздохнул мой “возлюбленный” и улыбнулся.

– Ты даже не представляешь, насколько я могу быть жестока, – поддерживая игру, предупредила я, но после вздохнула, закусила губу и двинулась в сторону ворот. Пора уже браться за дело. А то, чую, будем тут состязаться в остроумии до самого заката.

Перевела дыхание и настойчиво постучала дверным молоточком в ворота. И почти сразу же небольшая боковая калитка, встроенная прямо в ворота, со скрипом приоткрылась, а в образовавшийся проем высунулась белокурая детская головка в съехавшем на ухо чепце. Девчушка лет десяти окинула нас внимательным, изучающим взглядом и деловито поинтересовалась:

– Чего надо?

Боги, скажи спасибо, дитя, что миссис Фьюри не слышит, как ты встречаешь гостей. Она быстро бы тебе напомнила о приличиях. Ранее путника впускали во двор, поили и кормили, а только после спрашивали, что его привело в эти стены. И уж точно не таким тоном. Куда катится мир? Неужели так много изменилось с тех пор?

Я улыбнулась и склонила голову к плечу, глядя на девчушку.

– Передай настоятельнице, что ее хочет видеть мисс Адалинда Уинли, бывшая воспитанница этого святого места, – попросила я.

– Уинли? – нахмурилась девчушка. – Так это ты? – встречающая поморщилась, словно ожидала увидеть кого-то более впечатляющего. – Она ждет тебя уже несколько дней.

– Мне показалось, или ты ее не впечатлила? – не удержался от комментария Бенджи за моим плечом, все это время не вмешивавшийся в переговоры со стражей врат.

– Думаю, ты впечатлил ее еще меньше, – парировала я. – Или мне показалось, что твоя высокородная особа в принципе не была удостоена внимания?

– Ты здесь знаменитость, судя по всему. Разве могу я соревноваться с легендой? – продолжал паясничать Стейн, и я едва сдержалась, чтобы не ткнуть его локтем под ребра. – Но весьма любопытно, что тебя здесь ожидали. Только мне кажется это странным?

– Не только тебе, – нахмурилась я. И, едва девчонка кивнула, последовала за ней.

Все внутри монастыря было таким, каким я его запомнила. Те же лавочки вдоль засыпанной гравием дорожки приютили уже новых воспитанниц с книгами. Те же деревья надели желтые и красные наряды, красуясь друг перед другом. Те же статуи святых, воздев руки к небу, выпрашивали милости Многоликого. И даже, кажется, вечная миссис Фьюри, вздернув подбородок, все так же отчитывала изгваздавшуюся в грязи девчонку. Я так легко представила на месте несчастной себя, что сердце сжалось.

Все такие же полные интереса, восторга и отчаянной надежды взгляды. Так мы со Сью сверлили спины взрослым, наведывавшимся в приют. И опять сердце сжалось от старой боли так, что на глаза навернулись слезы.

– Быстрее, – подгоняла меня наша проводница. – Некогда с вами возиться.

– Ты можешь и не возиться, – хмыкнула я в ответ, проглотив густой ком в горле. – Я прекрасно помню, где находится кабинет настоятельницы. Если я не ошибаюсь, после обеда она именно там: разбирает письма и составляет списки закупок.

Девочка бросила на меня красноречивый взгляд, но промолчала, преисполненная собственной важности. Просто-таки вылитая я – ответственная, серьезная, только воспитания не хватает чуть. Но это отшлифуется годами и стараниями миссис Фьюри.