Приходится признать, что Бретт говорит правду: они с папой действительно отлично ладили. Принято считать, что девушки выходят замуж за мужчин, которые чем-то напоминают им отцов. Так вот, должна сказать, что у Бретта действительно было немало общего с папой. Оба любили музыку, творчество, юмор, веселые дурачества и, разумеется, футбол. Увлечения объединили их с первой же минуты знакомства.

— Даже не собирался приезжать сюда из церкви. Просто хотел выразить соболезнование. Но Хизер увидела меня в толпе и велела ехать. Я не знал, что здесь будет Тэкери, — оправдывается Бретт. — Прошу прощения, если переступил черту.

Тэкери появляется из кустов с запутавшимися в волосах листьями. Смотрю на красавца сына и постепенно успокаиваюсь.

— Ну, давай! — кричит он Бретту и бьет по мячу.

— Можно мне поиграть? — спрашивает Бретт, ловко отбивая пас. — Если скажешь уйти, уйду. Может быть, действительно не стоит мешать. — Он смотрит большими выразительными глазами кинозвезды; тем самым взглядом, от которого я когда-то мгновенно таяла.

— Мамочка, разреши, пожалуйста, — поддерживает Тэкери.

Я в растерянности. Стоит ли устраивать из мелочи большую драму?

— Хорошо, играйте. — Сдаюсь и возвращаюсь к дому. У входа встречает Лидия и сообщает, что Адам только что стремительно покинул место действия. Проклятие! Большая драма уже началась.

— Проблемы? — спрашивает Лидия.

— Похоже, что так. Был бы в твоем распоряжении весь день, рассказала бы.

Я говорю в шутку, но Лидия серьезно смотрит на часы — модные, красивые, дорогие.

— Да, в моем распоряжении весь день, — сообщает она. — Самолет в девять вечера. Лечу ночным рейсом. Может быть, принести вина?

Как в детстве, устраиваемся на скамейке-качелях, откуда отлично виден Тэкери вместе с новым футбольным тренером. Лидия знает и о моем браке с Бреттом, и о разводе, и о новом замужестве, но в последние годы мы так редко и мало общаемся, поэтому детали, конечно, ей неизвестны. А я совсем забыла, как хорошо умеет слушать сестра.

— Ну и зря! Он классный. И с ребенком прекрасно ладит, — заключает она, едва я заканчиваю рассказ. Внимательно смотрит на Бретта ярко-голубыми глазами и постепенно осознает причину внезапного и стремительного ухода Адама. — Когда мы познакомились, он был отличным парнем. Изменился после того, как пришла известность? Доктор Джекилл превратился в мистера Хайда… или наоборот? Вечно путаю.

Лидия достает из сумочки пачку легких «Мальборо» и протягивает мне. Беру сигарету, прикуриваю, но затягиваюсь один-единственный раз. Нет, нельзя. С таким трудом бросила. Не хочу начинать снова.

— Кажется, ты его тоже любила.

— Пережила. — Пью вино, чтобы прогнать вкус никотина.

— Говоришь так, что не верится.

Официант предлагает канапе, но мы отказываемся.

— Папе слава тоже не пошла на пользу, — грустно изрекает Лидия и выпускает изо рта дым.

— И все же он не превратился в чудовище и не бросил беременную жену, как Бретт, — встаю я на его защиту.

— Нет, он бросил жену, когда ребенку исполнилось шесть, — ровным голосом уточняет сестра. — И это была всего лишь первая жена.

Конечно, Лидия права. Она снова глубоко затягивается. В долгом молчании не чувствуется ни неловкости, ни напряжения. Пожалуй, впервые вижу Лидию такой спокойной, уравновешенной, даже расслабленной. И одета тактично, со вкусом. Раньше мне всегда казалось, что она слишком старается хорошо выглядеть, но сегодня выбрала простой темно-синий брючный костюм и белую рубашку. Скромно и очень ей идет.

— Наверное, слава изрядно портит даже хороших людей, — продолжает Лидия.

Мы с интересом смотрим, как Бретт играет с Тэкери в догонялки: малыш с радостным визгом носится по саду.

— И папа признал бы это первым, если бы сам не оказался жертвой. Он так увлекся собой, что совсем не находил для нас времени.

— И все же он нас любил, — как всегда, возражаю я.

— Думаешь? — В голосе Лидии проскальзывает застаревшая боль, а лицо мгновенно темнеет.

— Уверена, — настаиваю я. Так хочется, чтобы она поверила.

— Папа не умел любить никого, кроме самого себя. Я молчу, потому что уже не раз спорила с Лидией по этому поводу. Легкий ветерок шелестит в кронах эвкалиптов, и до нас долетает терпкий аромат.

— Парень, похоже, больше не хочет оставаться в стороне. — Она показывает на Бретта, который в эту минуту учит Тэкери отбирать у соперника мяч.

Я вздыхаю. Понятия не имею, чего хочет и чего не хочет Бретт. Он появился слишком неожиданно.

— Ты еще не рассказала, как живешь в Нью-Йорке. Рядом кто-нибудь есть? — спрашиваю, чтобы сменить тему разговора.

Лидия улыбается:

— Нет, мужчины в моей жизни нет. Зато есть красивый кот Тео. — Она затушила окурок. — Ну и, конечно, успешный ювелирный бизнес. Дел хватает.

— Видела твои украшения в журнале «Стайл». Лидия скромно кивает.

— Похоже, их теперь носят все.

— Да, звезды интересуются, а заодно делают неплохую рекламу. На днях ко мне в магазин приходила Гвинет Пэлтроу. Вот, — она расстегивает и вынимает из ушей длинные серьги: сияющие кристаллы в виде черепа и скрещенных костей, — это тебе.

— Твой дизайн?

Сестра кивает, и я живо ощущаю гордость автора.

— И часы тоже?

— Да.

— Как красиво! Понятия не имела, что ты такая талантливая.

Лидия смотрит долгим взглядом, как будто пытается без слов открыть какой-то важный секрет.

— Понадобилось немало времени, чтобы понять, кто я и на что гожусь. — Она хочет сказать что-то еще, но в эту минуту к нам подходят Бретт и Тэкери. Мы обе встаем с качелей. — Ну, теперь моя очередь поиграть с племянником, — громко заявляет Лидия и шепотом добавляет: — А тебе, кажется, есть что обсудить с его отцом.

Она наклоняется, чтобы посмотреть Тэкери в глаза, знакомится и очень серьезно просит показать сад.

— Чудесный мальчишка, — говорит Бретт, едва они уходят. — Ты молодец, хорошо его воспитываешь.

Наступает моя очередь гордиться успехами. Быть матерью на самом деле не так легко, как пишут в книжках. Слегка улыбаюсь и, чтобы показаться беззаботной и равнодушной, маленькими глотками пью вино.

— Спасибо, — продолжает Бретт.

— За что именно? — уточняю я. Гнев возвращается. — Спасибо за то, что взяла на себя ответственность, пока ты… — Я заставляю себя замолчать.

— Спасибо за то, что сумела стать такой замечательной мамой, и за то, что позволила увидеть сына, — спокойно поясняет Бретт. — Для меня это очень важно. — Он долго молчит, а потом искренне продолжает: — Важнее, чем ты можешь представить.