Вздохнув, скинул верхнюю одежду, остался в одних брюках. Если я желаю получить дельный совет, предстоит действовать по дедовым правилам.

Молчаливое тягание железа действовало успокаивающе. Кровь успокаивалась, дыхание становилось размеренным и глубоким. Через полчаса тренировки я уже был вполне в гармонии с собой.

– Ну? Что у тебя? – вопросил тенгу, прокачивая пресс на наклонной скамье.

– Я обещал ее вернуть домой, – стараясь не потерять дыхание, признался в своей недальновидности.

– Дурак, – фыркнул дед, – когда головой наперед научишься думать? Что, девочка так хороша, как мне рассказывают?

– Может даже и лучше, – признался, с вернувшимся раздражением продолжая тянуть мышцы.

– Вот как. Ну, так что тебе мешает ее оставить?

– Дед, я слово дал.

– Как-то слишком правильно мы тебя воспитали, не находишь? – я знал, что дед меня подкалывает, так что только фыркнул в ответ, копируя его же.

Старик задумался, продолжая тренировку и не глядя на меня. Молчание длилось долго, пока тенгу не надоело его занятие.

– Завтра приходи. И оставайся в Главном доме сегодня.

Взмокший, с тянущими мышцами, я отправился в душ, надеясь завтра получить либо совет, либо до чего-то дойти самому.

– Ну, как спалось в отчем доме? – дед просматривал какие-то старые свитки, что-то выписывая на лист.

– Как обычно, – признаваться, что сон не шел весь остаток ночи не хотелось.

– И, что, не скучал по своей префектуре? – старый тенгу поднял черные глаза, внимательно вглядываясь. – Может, не так нам и нужна эта девушка?

– Дед, я за подсказками пришел. Решить, что мне надо, могу и сам. Помоги мне сделать так, чтобы я это получил.

Курама задумался, отложив свои документы и глядя на меня. Тенгу стал серьезным.

– Если обещал ее отпустить, тогда отпусти, – я молча ждал продолжения, – мы ёкаи, и никто не запретит тебе потом забрать ее уже по другим правилам.

– Если она покинет Кумояма, то забудет все, что здесь произошло. И всех.

– Как можно так не верить в сою силу, внук? – дед выглядел каким-то расстороеным. – Соблазнишь девочку еще раз. И не один.

– Другие варианты есть?

– Ты хочешь для нее свободы выбора и возможности покидать твою гору, а для этого она должна быть отвергнута. Либо ты оставляешь ее в Облачном павильоне на всю жизнь, с редким посещением дворца и поместьев других ёкаев, либо отпускаешь и надеешься, что она вспомнит. Других путей я не вижу.

– Сможет ли она вспомнить?

– Постарайся. Случай не самый редкий, так что все может получиться. Иди, ты меня удручаешь. Кто бы сказал, что мой внук девушку в постель боится уложить, я бы тому голову свернул. Перо отдал?

– Нет еще.

Тенгу, лицо которого внезапно прочертили глубокие морщины, покачал головой. Старик явно расстроился из-за все го происходящего, но я не мог поступить с Орисой так подло, заперев ее в Кумояма на веки вечные.

– Могу я взять бабушкино кимоно? – идея пришла в голову неожиданно, но показалась правильной.

Дед поднял глаза, блеснувшие радостью.

– Если ты все же решил что-то делать, тогда бери. Она была бы рада.

Возвращаясь в Кумояма, неся в руках большую плоскую коробку, все размышлял, как заставить ее вспомнить. Лучшим вариантом было бы обратиться к супруге Сенши. Жена красного тенгу, миниатюрная ведьма Икато, точно знала, как привязать память Орисы.

Алиса.

Это было отвратительное утро. С головной болью и ломотой в спине. Нервы давали о себе знать. Обон должен был начаться вечером, после заката, а я неожиданно оказалась не готова. И тенгу куда-то пропал, что вовсе выводило из равновесия.

Вокруг все носились, на улице в тени на перекладинах висело черное переливающееся кимоно с белыми эмблемами на плечах и груди. Вокруг него порхал Гадзодзу, чем-то обрызгивая и сметая мохнатой большой кистью. Подойдя ближе с удивлением нашла на кимоно вышивку. Черный шелк по черному шелку. Это смотрелось необычно и при том очень благородно.

Рядом висели нижние детали гардероба, почему-то тоже черные.

Моего наряда все не было. Когда нервы были готовы сдать, зубатки в компании Минами забрали меня в бани. Сколько я не сопротивлялась, в этот раз меня не оставили одну, подвергнув полному спа-комплексу. Уже к середине мучений, всех ванн, мочалок, окунаний в различные воды и протираний кожи всякими настоями и маслами хотелось просто снять кожу и оставить девочками развлекаться. А когда наступил момент эпиляции, возникло желание просто взвыть. В действиях чувствовалась какое-то садистское удовольствие, когда мне очистили от волосков не только ноги, но и руки, и лицо, не говоря уже о более привычных местах. Выйдя из бань, не могла справиться с дрожью. Кожа была настолько чувствительной, что реагировала даже на прикосновение мягкого полотенца, не говоря уже о легких порывах ветерка. Даже не представляю, как можно будет надеть кимоно. А там ведь точно не один слой.

Накрепко закрыв все двери, даже огородив меня от сквозняков и возможных посетителей ширмой, веселая компания из трех демониц завернула меня в полотенце, усадив на подушки перед зеркалом. Как стало понятно дольше, мне угрожала прическа.

Почти привыкнув к ежеутренним вычесываниям, я восприняла это действо спокойно. Никаких «Вавилонов» мне на голове не крутили, подняв переднюю часть на подобие объемной челки назад и собрав все на затылке. Уложились мы с волосами часа за два. С волнением, накинув на плечи домашнее кимоно, я ждала вечера.

Когда небо стало розоветь, мне уже закончили маникюр и старательно подводили глаза, предварительно попрятав все зеркала. С другой стороны дверей голос подал Гадзодзу, отвлекая от ровного рисования левой брови. Минами скривилась, отдернув кисть от лица. Судя по лицу кошки, мы были в шаге от полного краха.

– Госпожа должна выйти и принять кимоно, – мне показалось, что в словах Гадзодзу было волнение, хотя этого практически невозможно определить.

Кин подскочила с колен, поставив на столик баночки с косметикой. Вернувшись через мгновение, зубатка была серьезной и какой-то взволнованной.

– Госпожа, должны выйти вы, – Кей и Минами с удивлением переглянулись.

Помогая мне завязать пояс домашнего кимоно, дабы я не выходила совсем в непотребном виде, все трое молчали. Присев на колени с двух сторон от дверей, зубатки одновременно толкнули панель. Минами стояла где-то за моей спиной. И снова появилось ощущение, что это какой-то ритуал, о котором меня благополучно забыли предупредить.

Ёкай стоял на коленях, одетый в парадный вариант своего обычного костюма. В руках он держал открытую коробку. Ткань была не лиловой, не зеленой. Белое с серебряной вышивкой. Это кимоно было не из тех, что мне показывали зубатки.