Миссис Хилл пришла в восторг, когда Мэри попросила ее выгладить кремово-золотое платье, которое собиралась надеть на бал в Незерфилде.

– Я боялась, что вы заупрямитесь и откажетесь идти на бал. Это подходящий случай себя показать.

Следующие несколько дней прошли в суете из упражнений и подготовки. Когда наконец настал вечер бала, Мэри почувствовала, что готова как никогда. Каждый свободный час она проводила за фортепиано, репетируя свои композиции, пока не выучила их настолько хорошо, что могла бы сыграть и во сне. К пению она относилась более осторожно, отчасти потому, что боялась утомить голос, но также и потому, что не хотела открывать семье свое намерение спеть, помимо игры. Ответ мисс Аллен на ее вопрос оказался совсем не таким, какой она надеялась услышать. Мэри решила не рисковать и больше не разочаровываться, рассказывая об этом кому-либо еще. Сюрприз будет еще более впечатляющим, когда они сами услышат ее выступление.

Осознание того, что она сделала все возможное и что никто не мог бы приложить больше усилий, немного успокаивало Мэри, пока миссис Хилл помогала ей собраться. Надев платье, Мэри почувствовала прилив уверенности. Повертевшись перед зеркалом, она убедилась, что воздушность ее наряда все так же ей к лицу, а его простота прекрасно сочетается с простым стилем прически. Мэри была удовлетворена. Хоть при виде нее ни у кого и не вырвется восторженного вздоха, но выглядела она опрятно. Мэри бросила последний взгляд на свое отражение – и в этот момент, совершенно непрошено, в ее сознании вспыхнуло воспоминание о Джоне Спарроу, улыбающемся ей. Ощутив острый укол в сердце, она силой воли подавила его. Так не пойдет. Выйдя из комнаты и спустившись по лестнице, Мэри ощутила, как дыхание немного сбилось, но заставила себя не думать об этом. Она не могла позволить себе волнение. Ничто не должно было нарушить безмятежное состояние духа, которого требовало ее выступление.

Когда Мэри вошла в холл, то обнаружила там родителей в компании Китти и Лидии, уже готовых уйти. От ожидания настроение миссис Беннет не улучшалось, и она немного удовлетворила свой гнев, энергично отчитав Мэри за опоздание, но когда несколько минут спустя ни Джейн, ни Элизабет, ни мистер Коллинз не появились, терпение хозяйки дома подошло к концу.

– Я буду очень огорчена, если леди Лукас приедет раньше нас. Лидия, пойди и спроси их, в чем дело!

– Я уверен, они прихорашиваются, – заявил мистер Беннет, – стараясь выглядеть как можно лучше для любого молодого человека, который может появиться на сегодняшнем балу. Мне казалось, такое пристальное внимание к внешнему виду вызывает ваше полное одобрение, моя дорогая.

– Джейн это, может быть, и простительно, – ответила миссис Беннет, – потому что она должна думать о мистере Бингли, но для кого прихорашивается Лиззи?

– Быть может, для мистера Уикхема? – предположила Лидия с притворно невинным видом, который еще больше разозлил ее мать.

– Если бы ты знала, как я нервничаю в эту минуту, Лидия, ты бы не говорила таких вещей. И где же, во имя всего святого, мистер Коллинз? – простонала миссис Беннет. – Я думала, что хотя бы он поведет себя более ответственно!

– Ему, без сомнения, трудно подобрать наряд, который будет соответствовать как его высокому мнении о себе, так и готовности льстить людям, превосходящим его, при каждом удобном случае, – спокойно заметил мистер Беннет. – Это серьезная задача – выбрать сюртук и рубашку. Возможно, нам придется надолго задержаться.

Миссис Беннет не успела ответить, потому что в этот самый момент в холле появились трое опоздавших. В самом деле, ни ей, ни другим Беннетам не пришлось ничего говорить, так как мистер Коллинз тут же пустился в пространные извинения и подробный рассказ о потерянном галстуке, заведя монолог, который, будучи часто повторяемым, занял большую часть пути в Незерфилд.

Когда их экипаж подъехал к Незерфилду, дом показался Мэри еще более внушительным, чем она запомнила. Вход был освещен несколькими горящими факелами, на которые мистер Беннет взглянул с самой веселой улыбкой, но Мэри сочла их довольно красивыми. Интерьер с его внушительной мебелью и картинами был еще более величественным. Мэри стояла перед одной из картин, пытаясь узнать художника, когда мистер Бингли, излучая свое обычное добродушие, подошел их поприветствовать. Его приветствие Джейн было особенно сердечным. Мэри от всей души пожелала, чтобы миссис Беннет не так явно обратила на это свое особенное внимание, ткнув мужа локтем, однако она и думать об этом забыла, когда они оказались в залах дома, переполненных людьми и шумом оживленных разговоров.

– Ну и толпа, – пробормотала Элизабет, пока они оглядывались в поисках кого-нибудь знакомого.

В противоположном конце комнаты, высокомерно задрав головы, стояли сестры мистера Бингли, а рядом с ними – его отстраненный и надменный друг, который, увидев Элизабет, отвесил ей неожиданно грациозный поклон.

– Послушай, Лиззи, – прошептала Джейн, – кажется, тебя поприветствовал мистер Дарси. Смотри, он поклонился прямо в твоем направлении.

Элизабет коротко поблагодарила джентльмена и резко отвернулась.

– Он просто нестерпим, если так дразнит меня! Давай не будем обращать на него внимания. Кажется, я вижу Шарлотту у камина.

Прошло уже две недели с тех пор, как Шарлотта приезжала в Лонгборн, и им было о чем поговорить. Указав подруге на мистера Коллинза, Элизабет с удовольствием описала ей все его странности и причуды, пересказывая глупейшие речи с таким выражением, что Шарлотта не смогла удержаться от смеха.

– Неужели он действительно такой нелепый тип? Ну же, Мэри, хоть ты обязана сказать мне правду.

– Он не всегда проявляет себя с лучшей стороны, но я думаю, в его намерениях нет ничего дурного.

– Это очень теплая похвала!

– Что ж, ты можешь сама сложить о нем мнение, – заметила Элизабет, – потому что в эту самую минуту он приближается к нам.

Музыканты приступили к игре, и мистер Коллинз подошел пригласить Элизабет на танец. Выражая огромное сожаление о том, что оторвал Лиззи от общества ее очаровательных спутниц, он повел кузину на паркет. Пока те уходили, Шарлотта внимательно за ними наблюдала.

– Так значит, он священник. У него приличный доход?

Мэри рассказала как можно подробнее все, что смогла вспомнить о леди Кэтрин, о щедрости ее покровительства, о ее исключительной снисходительности, а также о скромном приходском доме мистера Коллинза в Кенте.

– Полагаю, со временем он унаследует и Лонгборн.

– Как любит говорить мой отец: когда он умрет, мистер Коллинз может выставить нас всех на улицу, когда только пожелает.

К удивлению Мэри, Шарлотта взяла ее за руку, подержала немного, а затем так же быстро убрала. Этот жест выразил ее сочувствие сильнее, чем любые слова. Обе на мгновение замолчали, а потом Шарлотта вновь заговорила.

– Итак, несмотря на все недостатки, которые так забавляют Лиззи, – спокойно заметила она, – мистер Коллинз во многих отношениях очень подходящий молодой человек.