– Ты пойдешь, Мэри? – спросила Китти.

Мэри взяла в руки свою нотную тетрадь, обдумывая в голове вопрос сестры. Если пойдет мистер Коллинз и если ее намерения возбудить его интерес были серьезны, то она просто обязана была пойти. Шансы на танец с ним оставались точно такими же, как и у ее сестер.

– Думаю, я могла бы пойти. Я могу позаниматься утром и думаю, было бы правильным иногда присоединяться к вечерним развлечениям. Общество на всех нас накладывает свои обязательства, и я думаю, иногда моменты отдыха и развлечений желательны для всех.

Лидия расхохоталась.

– Ты говоришь точь-в-точь как мистер Коллинз! Вы просто созданы друг для друга. Как жаль, что он глаз не сводит с Лиззи!

В тот вечер за ужином все разговоры только и были, что о предстоящем бале. Миссис Беннет сгорала от нетерпения. Она убедила себя, что бал был задуман исключительно как официальное признание Джейн, и, отмахиваясь от смущенной дочери, принялась обсуждать, как скоро последует предложение от мистера Бингли. Ее муж не обращал никакого внимания на рассуждения жены, но, к удивлению всей семьи, объявил, что тоже будет присутствовать. Если уж Бингли оказал ему честь своим приглашением, он должен пойти выпить вина, поужинать и довольствоваться всем настолько, насколько может разумный человек в подобной ситуации.

Обычно Элизабет обращалась к мистеру Коллинзу не чаще, чем того требовала вежливость, но теперь, позволив своей доброжелательности восторжествовать над неприязнью, она достаточно смягчилась, чтобы спросить кузена, считает ли он, как священник, уместным принять приглашение на бал и присоединиться к вечерним развлечениям. Тот отвечал очень решительно:

– Уверяю вас, я вовсе не считаю, что бал такого рода, устраиваемый молодым человеком с достойным характером для почтенных людей, может иметь какие-либо дурные наклонности. И я не просто не стану возражать против танцев, но и надеюсь удостоиться в течение вечера компании всех моих прекрасных кузин.

Лидия подавила смешок. Миссис Беннет грозно взглянула на нее, а Китти, Джейн и Лиззи старались смотреть куда угодно, только не на мистера Коллинза. Только Мэри отважилась бросить на него взгляд с ожиданием. Но мистер Коллинз, как она и предполагала, повернулся к Лиззи.

– Я хотел бы воспользоваться случаем, чтобы пригласить вас, мисс Элизабет, на особый, первый танец.

Элизабет выглядела пораженной, но была вынуждена согласиться. Мистер Коллинз не предложил ничего подобного Мэри, и это лишь утвердило ее прежние догадки. Если у нее и был шанс произвести на него впечатление, то она могла сделать это только благодаря своему мастерству игры на фортепиано. Ее внешность никак не могла помочь в ее деле, и кузен едва замечал ее приверженность учебе, хотя Мэри делала все возможное, чтобы ее продемонстрировать. Музыка оставалась последней приманкой, с помощью которой можно было убедить мистера Коллинза обратить на нее внимание, а бал в Незерфилде предоставлял прекрасную возможность продемонстрировать весь ее талант. Там она выступит с таким блеском, что ни он, ни кто-либо другой не сможет ее не заметить. Мэри откинулась на спинку стула, довольная тем, что у нее появился план. Она попросит у преподавателя дополнительное занятие, чтобы убедиться, что ее мастерство на высшем уровне. Это был слишком важный момент, чтобы оставлять все на волю случая.

Мисс Аллен, преподавательница Мэри по игре на фортепиано, была худой, серьезной и молчаливой женщиной, достигшей такого совершенства в искусстве незаметности, что, когда она не приезжала в Лонгборн, Мэри с трудом могла вспомнить, как она выглядит и сколько ей лет. Незамужняя дочь священника, она жила в квартирке над магазином модистки, в тесных и грязных комнатах которой день и ночь боролась за сохранение своих небольших притязаний на светскость. Именно судьба мисс Аллен преследовала Мэри в часы самых мрачных раздумий, печальное и встревоженное лицо пианистки всплывало в памяти, когда Мэри представляла себе, что ждет ее в будущем, не выйди она замуж. По этой причине в последние месяцы Мэри прибегала к услугам мисс Аллен гораздо реже, чем раньше. Однако сегодня преподавательница шла по Лонгборнской дороге с потрепанной матерчатой сумкой, набитой нотными тетрадями с новыми композициями, которые должна была выбрать для себя Мэри. Вместе они провели утро, изучая их, а к полудню определились с тремя произведениями. Мэри начнет с сонаты Гайдна, чтобы продемонстрировать свое столь тяжко приобретенное мастерство игры на фортепиано. Затем перейдет к паре шотландских композиций, чтобы вызвать улыбку у слушателей. И, наконец, закончит избранными частями из «Гармоничного кузнеца».

– Ваш выбор совершенно верен, – заключила мисс Аллен, собирая свои вещи и готовясь пройти две мили до следующего ученика. – Гайдн произведет впечатление на всех, кто его услышит, и шотландские композиции всех очень развеселят. У всех на уме будут слова из «Робин Эдер».

Мэри закрыла крышку фортепиано. Сегодня утром ей пришла в голову одна мысль, и девушка хотела узнать мнение мисс Аллен.

– Я спрашиваю себя, достаточно ли того, что я просто играю эту песню. Я подумала, что могла бы рискнуть и спеть ее. Если бы я справилась и с тем и с другим, то произвела бы очень хороший эффект. Что думаете?

Мисс Аллен застегнула сумку и принялась возиться с перчатками.

– Не уверена, что ваши вокальные таланты сильны так же, как ваша игра. Если вы хотите показать себя с наибольшей выгодой, я предлагаю сосредоточиться на том, что вы делаете лучше всего, и ограничиться фортепиано.

Обычно этого было бы достаточно, чтобы подавить амбиции Мэри, но не теперь. Она хотела добиться чего-то впечатляющего, и сдержать ее было нелегко.

– Другие дамы будут играть и петь.

– Мы все не можем одинаково преуспевать во всем, что делаем. – Когда мисс Аллен поднялась, чтобы уйти, она выглядела уставшей. – Можно сказать, к примеру, что способности мисс Элизабет прямо противоположны вашим собственным. У нее сильный голос, но в игре не хватает дисциплины. Вы, напротив, чрезвычайно компетентный музыкант, но ваш голос не самое большое ваше достоинство.

– Воистину, вы очень откровенны.

Мисс Аллен вздохнула.

– Не думаю, что сослужу вам хорошую службу, если буду говорить лишь то, что вы хотите услышать. Ваша игра понравится всем, но вашим пением, возможно, смогут лучше всего насладиться лишь члены вашей семьи. Я говорю это лишь из добрых побуждений и не хочу вас обидеть.

Мэри заверила мисс Аллен, что не обижена, но, стоя у окна и глядя, как учительница музыки уходит прочь по аллее, Мэри поняла, что не последует ее совету. Она вернулась к фортепиано и с самым решительным видом положила на подставку новый нотный лист. На этот раз никто не станет указывать, что ей делать, и она не смирится с тем, что Элизабет всегда превосходит ее во всем, за что бы ни бралась. Каждое утро, до самого бала, она станет упражняться в течение трех часов, тренируя свой голос, пока он не сравнится с мастерством ее пальцев. Упорный труд и самоотверженность должны были восполнить то, чего не дала ей природа, и Мэри сделает все возможное, чтобы мистер Коллинз, да и все остальные, оказались поражены виртуозностью ее исполнения.