– Сьер! Клайд!

С стороны лиможанца раздались тихие шаги, тот отступал, выставив меч. Клайд пока молчал.

Пьянь отыскал замок и, сотворив чудо, открыл его с первого раза. Попробовал встать и смог, пусть и держась руками. На спине, раньше незамеченная, болталась сумка.

– Брось, дурень, – посоветовал Хорне, – если бежать, то…

– Сам ты дурень, – проскрежетал пьяный, оказавшийся совсем низким и, из-за шляпы, смахивающим на гриб, – ты мне потом спасибо скажешь, выдра северная, когда я вас всех буду пластать ломтями и сшивать-штопать что выйдет.

Отмахнувшись от вылетевшей дурости, Хорне шагнул к Клайду, почему-то отводившему руку с фонарем.

– Наверх мы не выберемся, идиоты. – заявил пьяный, полностью выбравшись из клетки и пошатываясь. – Туда нас не пустят…

И икнул, качнувшись.

В носу уже не трещало или плескало. В носу, переливаясь, журча и расплескивая черно-зеленоватую воду, раскачивалась и шевелилась какая-то дрянь. Оттуда, легко растекаясь в спертом воздухе, несло жуткой гнилью, как от разом выбросившего рыбьего косяка или кита, провалявшихся на пляжу под солнцем не меньше пары дней.

Блестящее и подрагивающее, появлялось тут и там, перекатываясь по подзатопленному носу, змеиное тело. В темноте и едва пробивающемся свете разглядеть не получалось. Хорне не слышал о серпентах, остающихся в судах после нападения, но серпент хотя бы мог объяснить – куда делись тела. Но пьянь травил про морских мертвецов, а ими-то если и пахло… то только и пахло.

– Приберегите фонари, – снова икнуло из-за спины, – понадобятся.

Клайд успел заметить что-то, метнувшееся к ним, рубанул на удачу и его почти откинуло назад. Подрагивающее щупальце, блестя вздувшимися узлами, тяжело ударило о перегородку между рядами. Дерево гулко ухнуло, но удержалось.

Из темноты, выпустив почти осязаемый смрад, к Хорне и рыжему потекло что-то большое, вздрагивающее, раскачивая корабль. Клайд метнул фонарь, метя в еле заметный шпангоут. Стекло брызнуло, масло, разгораясь, брызнуло вслед полыхающим дождем.

– Мать твою! – заорал Клайд, и Хорне с ним согласился.

Серпент? Маргейсты?!

В темноте, подсвеченное разлетевшимся жидким пламенем, волнами перекатывалось чудовище. Спрут, сплетенный из одних щупалец, спрут, щелкающий острыми прямыми зубами, лезущими изнутри туго дрожащей плоти. Удар сразу двух щупалец они пропустили, опомнившись лишь в последний момент и кое-как отпрыгнув.

Перегородка хрустнула под их напором, разбрасывая щепу и обломки. А Хорне, замерев, понял совершеннейшую глупость: это не зубы. Это обломки костей, густо выходящих наружу и прячущихся, когда щупальце поползло назад.

– К корме! – крякнул пьяный и, поддерживаемый Домером, проделал указанный маневр.

– Вверх! – крякнул он еще раз и ткнул рукой в сторону светлеющего люка.

Тот вдруг скрипнул, поднимаясь, а за ним, качаясь на трюмных сетках, провис большущий паук. Паук, сплавленный из четырех, не меньше, тел, отрастивший лапы из рук, ног, челюстей и даже черепов. Черепа щелкали челюстями, выбивая странный ровный ритм.

Сьер, заорав как полоумный, швырнул фонарь. Не попал, паук быстро ушел в сторону, к подвешенным дополнительным снастям, не дождавшимся использования. Они пробежали под ним, отмахиваясь сталью, а Хорне страстно хотел иметь аркебузу, чтобы выстрелить рубленым серебром.

Клац-клац! Паук возникал из темноты, вытягивая длинную тюленью шею, щелкал челюстями, расходившимися банановой кожурой. Хорне отбил выпад в свою сторону, пропустил удар лапой и полетел, схлопотав в грудь.

С носа, треща разлетающимся деревом, тянулось и перло странно-страшное нечто, но Хорне занимал только он сам и поблескивающее зло, потянувшееся за ним. Пахнуло тленом, окатило гниющим смрадом, когда паук сочно растянул пасть, раскрыв себя наполовину. Белые клыки-ребра, торчавшие частоколом, тянущееся щупальце длинного языка…

– На! – заорал откуда-то взявшийся Сьер и рубанул с двух рук где-то подобранным топором.

Язык лопнул, окатив Хорне вязкой дрянью, паук ударил ногой, щелкнув сразу несколькими суставами. Сьер, охнув, отлетел, впечатавшись в борт. Клайд, вынырнув из темноты впереди, махнул рукой, второй. Следом Домер метнул найденный фонарь.

– Бежим! – заорал рыжий, хватая очумело ворочавшегося Сьера. – Быстро!

Полыхнуло. Эти двое, подумалось Хорне, улепетывающему на четвереньках, никак отыскали масло. Или чего похуже, типа неимоверного крепкого бренди, закупаемого капитанами пожаднее, да в огромных стеклянных бутылях.

И оказался прав. Пламя плюнуло еще раз, выросло до синего цветка огромных размеров и чуть не подпалившего пятки Хорне. Но он успел скатиться по трапу в кормовой трюм, где его подхватил Домер.

– Шкипер – там выход!

Выход светлел впереди, из приоткрытого люка перед надстройкой.

Позади, ворочаясь в занявшемся трюме, к ним упорно лезло нечто. Толстые склизкие ветки, перекатывающиеся мускулами, выстреливали, старались зацепить людей. Едко пахло гарью, дым уже ел носоглотку вперемежку с трупной вонью. Хорне выкинули наружу первым, он подхватил руки Сьера, вытянул того, как пробку из горлышка. Домер и Клайд орали, свистела сталь. Пьянчугу с сумкой Хорне ухватил за ворот, потянул, слыша хруст собственной спины… вытащил.

Хорне заорал, приказывая «Чирку» отходить», закрутил головой, ища хотя бы что-то «Чего-то» типа масла, факелов, проклятущих фонарей не наблюдалось совсем. Роди он не заметил, и куда делся громила – даже не подозревал.

Внизу вдруг страшно и мертво-влажно хрустнуло. Всхрипнул кто-то из оставшихся двоих, стукнул упавший клинок. Тихо и уверенно, набирая скорость, зашуршало, стремясь наверх. Хорне выхватил тесак, повернувшись к трапу. Пьянь в шляпе икнула и поползла подальше. Сьер ворочал глазами и открывал рот, что-то булькая.

Из трюма вылетела рука, вцепилась в настила, впилась, подтягиваясь. Хорне шагнул вперед, не веря, и…

– Стой, дурак! – крякнул пьянь. – Стой, шкипер!

По кисти пробежала волна. Бледно-белая, с проступившими сосудами и синими ногтями, рука пугала. Она уже не цеплялась, пытаясь вытащить хозяина, она шарила вокруг, щупая пальцами доски, тянулась и тянулась, неимоверно длинная.

– Клайд! Домер! – Хорне звал, понимая – не откликнутся. – Клайд!

Палуба вспучилась, пошла волной, треща и брызгая щепками. Серое и поблескивающее мелькало в проломах, перекатывалось, иногда раскрывая всплывающие слепые глаза. Треск расширился, охватил со всех сторон и зашел даже за спину. Хорне отступая к недавно осмотренной капитанской каюте, искал прореху в пляшущих досках.

«Чирок» обходил с левого борта. Оттуда что-то орали, но разобрать не получалось. Донер, не желая терять брата, держал судно почти в притирку. Как поступил бы сам Хорне? Наверное, что так же.