так как у меня все время более или менее одна горничная с более или менее одинаковыми привычками — как хорошими, так и не очень. А у них не слишком обременительная рабочая неделя и остается масса времени для того, чтобы наслаждаться обществом относительно умных и не слишком уродливых молодых людей.

Беате растянула губы в улыбке. Я воздержался от ответа, но, видимо, мы с ней друг друга поняли. Патриция бесспорно очень умна и проницательна, но общаться с такими людьми не всегда бывает приятно.

Как только прояснилась загадка двух горничных, мы медленно приступили к еде. Я подробно рассказал Патриции о Бьёрне Эрике Свеннсене и стороже, а также о том, как мы нашли дневник, и о таинственных записях. На сей раз Патриция оказалась нетерпелива и постоянно перебивала меня хитроумными, подробными вопросами.

После супа Патриция пожелала немедленно увидеть дневник; она сказала, что не будет есть второе, пока не прочтет его. Правда, умереть от голода я не успел: Патриция буквально пожирала страницы глазами. Всю тетрадь она прочла минут за пять. Благополучно запертая в своем маленьком королевстве, вдали от темных улиц Осло, Патриция отнеслась к дневнику без всякой тревоги — не то что мы с Бьёрном Эриком Свеннсеном, когда находились в квартире убитого Харальда Олесена. Впрочем, она признала дневник очень занимательным. Несколько минут мы уделили великолепной вырезке с овощами и жареной картошкой. Патриция жевала медленно, зато думала, несомненно, очень быстро. Иногда она быстро-быстро мигала. Но голос подала только после того, как верная Беате, поставив на стол десерт, вышла из комнаты.

— Ты неплохо потрудился, — сказала она. — Следствие наконец сдвинулось с мертвой точки. Теперь у нас есть очень важные сведения…

— Да, благодарю тебя, — ответил я не без самодовольства. — Мне и самому так кажется. И все же я по-прежнему не знаю, что делать дальше.

Патриция наградила меня лукавой улыбкой:

— Ничего странного — я и сама пока не все понимаю. Нам по-прежнему недостает ключевой информации, а это значит, что мы не можем нарисовать портрет убийцы. Но и дневник, и рассказ сторожа добавили несколько новых штрихов… — Патриция ненадолго замолчала, собираясь с мыслями. — Инициалы в дневнике, несомненно, очень важны. По-моему, Харальд Олесен не просто обозначил первые буквы имени или фамилии… Скорее, буквы означают какие-нибудь важные характеристики того или иного человека. Таким образом, он сам сразу понимал, о ком речь, но вот для посторонних буквы — настоящий кроссворд. Похоже, он нарочно затруднил работу своему биографу, родственникам, да и всем остальным, кому дневник мог позже попасть в руки. Я почти уверена, что инициалы О., Е., Н. и Б. обозначают не имена, а прозвища или слова, которые у него ассоциируются с этими людьми. Судя по всему, О. действует в одиночку, и понять, кто он, не так трудно, тем более что у него с Харальдом Олесеном были конфликты и общие тайны. Зато Б., Е. и Н., похоже, как-то связаны между собой.

— Е. может быть Конрадом Енсеном, — предположил я в надежде доказать, что не совсем идиот.

Патриция покачала головой:

— Я, конечно, тоже подумала об этом, но тогда записи теряют всякий смысл. Похоже, что Е. возбуждает у Харальда Олесена сострадание и чувство вины. И хотя мы, скорее всего, не узнаем, какую ложь скрывает прошлое, маловероятно, чтобы на такую роль подходил стареющий нацист.

Неожиданно Патриция отложила десертную ложку и глубоко задумалась. Глядя на нее, я представлял, как прокручиваются шестеренки у нее в голове. Вдруг она посмотрела на меня и задала неожиданный вопрос:

— Не сомневаюсь, что ты это уже проверил; однако не помню, говорил ты мне или нет… Как звали покойную мать Кристиана Лунда?

Никто не говорил мне, как звали мать Кристиана Лунда; да, признаться, я и не спрашивал. Однако по просьбе Патриции я захватил с собой выписки из бюро актов гражданского состояния. Я быстро нашел бумаги, связанные с Кристианом Лундом. Пока листал документы, в голову мне вдруг пришла одна мысль, и я с удивлением посмотрел на Патрицию:

— Но ведь в то время, когда Харальд Олесен начал писать о Б., Е., Н. и О., мать Кристиана Лунда уже умерла!

— Вот именно! — ответила Патриция, и в глазах ее сверкнули веселые огоньки.

Я еще раз перечитал выписки в надежде, что она не сочтет меня полным тупицей.

— У Кристиана, конечно, ее фамилия, ведь его отец неизвестен. А звали ее Натали.

Патриция нахмурилась, покачала головой и глубоко вздохнула:

— Боюсь, что имя Натали Лунд не слишком нам поможет… Может, у нее было среднее имя или прозвище, под которым ее знали?

Я перечитал свидетельство о рождении и материалы ее дела.

— Среднего имени нет, но в приложении упоминается, что во время войны ее часто звали Соней, потому что внешне она была очень похожа на кинозвезду Соню Хени.

Ответом мне служило молчание. Подняв голову, я увидел, что Патриция сверлит меня обвиняющим взглядом:

— Ты мог бы сэкономить нам кучу времени, если бы сказал это сразу! Теперь все получается просто замечательно. Убийцы у нас по-прежнему нет, зато мы можем более или менее точно сказать, что за буквой Н. скрывается не кто иной, как управляющий магазином спорттоваров Кристиан Лунд, проживающий по адресу: Кребс-Гате, двадцать пять.

Я смотрел на Патрицию так, словно она была «зеленым человечком» на роликовых коньках, а не белой женщиной в инвалидном кресле. Она закатила глаза:

— Учитывая, что С., скорее всего, обозначает «Соня» и что прозвище основано на ее сходстве с красивой и знаменитой актрисой, все остальное элементарно, мой дорогой Кристиансен! Все слишком хорошо сходится для того, чтобы быть простым совпадением. Конрад Енсен был прав, когда утверждал, что видел, как Харальд Олесен забирал молодую женщину с собрания нацистов в Аскере в тридцать девятом году. Она приехала из Драммена, и у нее в те годы была связь с Харальдом Олесеном. Олесен же по разным причинам не желал вспоминать об их отношениях — надеюсь, тебе не нужно объяснять, каковы эти причины? Итак, С., которая упоминается в дневнике Харальда Олесена, обозначает «Соня». Вполне естественно, он называет свою старую возлюбленную ее прежней кличкой. Значит, Н., которого Харальд Олесен встретил вместе с С. и который позже пытался вытянуть из него деньги, скорее всего, ее сын. Теперь я не удивляюсь тому, что Кристиан Лунд не хотел показывать тебе свои счета.

Я вспомнил, что спрашивал Антона Хансена о машине, о чем сейчас совершенно забыл. В досаде я спросил:

— Ну и что, по-твоему, обозначает буква Н.?

Патриция только