ты с ним сделаешь? А? Пристрелишь? Это надо было делать сразу, тогда же. А не хлопать ртом и глазами. И это был бы достойный ответ, но… – Джерри поучающее поднял палец, – но неразумный. Потому что Весёлый прирезал бы тебя на месте, а Гарри арестовал бы тебя за убийство, а комендатура…

– Не надо, я понимаю. Кстати, я так и сделал. Разумно, но недостойно. Но и индеец… не святой. За ним тоже можно много найти.

– Согласен. Но это ещё нужно искать.

– Да чего искать, Джерри?! Как они на борьбе стояли, так весь десяток можно было…

– Что, Дон? Сдать русским? Незаметно, чтобы русские жаждали взять их на своё довольствие. И нам новая заваруха?

– С чего ты взял это, Джерри?

– С того! – Джерри не выдержал. – Ты один, что ли, сообразил? Все поняли! И ни один, никто русским и словом не обмолвился. Рыжему Кейту, он чего-то там сказал, по затылку кольтом двинули. Негра, с бельмом, да знаешь ты его, улицы метёт, чуть не затоптали. За то же самое! Дамы наши, – Джерри выразительно сплюнул, – все эти леди, что от одного их вида заходились, они промолчали! А вот увидишь, как они их на балу ловить и затаскивать к себе будут. Да что там… Думаешь, этот русский, капитан, ну, что всюду нос суёт, он не понял? И тоже… молчит.

– Сколько ему за это заплатил Бредли?

Джерри с интересом посмотрел на Дона.

– Интересно… что ж, тоже… мысль. Тогда, Дон, всё. Бредли тебе не перешибить. Не по зубам он тебе. Да и Фредди там недалеко.

Дон хмуро кивнул. Джерри подвинул ему свой стакан, поблагодарил кивком и продолжил уже другим тоном.

– Учись проигрывать, Дон. И может, оно и к лучшему. Это волки. А охотиться с волком… Иди, знай, на кого он кинется.

– Всё так, Джерри, я всё понимаю. Но… но зачем он при всех?

– А зачем ты при всех к нему полез? Сказали тебе «нет», ну, и отвалил бы. А напросился, так получи. Ладно, Дон. Меня и похлеще щёлкали, было дело.

– Цветные?!

– А ты думал?! Ты раскрутку, полную, у раба видел? То-то. А я видел.

– Их же… стреляли.

– Верно, я и стрелял. Было дело. Только они не покорялись, с этим «нет» и уходили. Понял? Я в проигрыше оставался, а не они. Ладно, – Джерри шумно перевёл дыхание. – С этим всё. И забыли. Как тебе эти трое?

Дон неопределённо повёл плечами.

– Смотри, аккуратнее. Если что, тебе с ними плечом к плечу и спина к спине стоять. Как оформлю, начнёшь их стрельбе учить. И вообще…

– Ясно, – Дон заставил себя улыбнуться.

Сегодня на проминку Фредди не пришёл, и Андрей повёл Майора, а Эркин Огонька. Дорогу за город они уже знали хорошо и, выехав на обычные проминочные тропы, пустили коней рысью. Долго ехали молча, думая каждый о своём. Потом переглянулись и улыбнулись.

– Попляшем сегодня, – рассмеялся Андрей. – Ну, и всё остальное.

– Валяй, – улыбнулся Эркин.

– А ты?

– Посмотрю. Выбиваться неохота, понимаешь?

– А, понятно, – кивнул Андрей. – Но… думаешь, следит кто?

– Русский этот, ну, тот, что с Джонатаном рядом, всюду-то он нос суёт. Заметил?

– Ага, – лицо Андрея стало серьёзным. – Цепкий глаз у него, всё видит.

– И парни, ну, из местных, говорили. Расспрашивать любит. И так вопрос завернёт, что ни смолчать, ни соврать. Сама по себе правда выскакивает.

– К нам он не лез.

– Ну, как полезет, так и отлетит, – ухмыльнулся Эркин, сделав гримасу тупого рабского непонимания. – Не впервой.

Андрей рассмеялся, и Эркин стал прежним.

– Да и он из Джонатана всё, что ему нужно, вынет.

– Ну, – Андрей задумчиво покачал головой, – не такой он дурак.

– Кто? Джонатан? Не такой. Но он деньги любит. Русский ему проиграет побольше и всё получит.

– Пока что он русскому проиграл, – засмеялся Андрей. – На тебе. Пятьсот кредиток.

– Охренеть, какие деньги у лендлордов, – хмыкнул Эркин. – Это он, чтоб русский не копал под ним.

– А чего там накопаешь? – удивился было Андрей, но тут же сообразил. – Ага, верно. И за Фредди тянется, чёрт.

– Что могли, мы сделали, – пожал плечами Эркин. – Дальше их проблемы. Я думаю, после справок нас долго держать не будут. Расчёты уже начались.

– Нам ещё лошадей в имение гнать, – напомнил Андрей.

– Помню. Как я считаю, мы пять дней здесь. Если на всё две недели, то девять дней осталось.

– Дни считаешь? – тихо спросил Андрей.

Эркин молча кивнул, и лицо его на мгновение стало таким беззащитным, что Андрей отвёл глаза.

– Да, – Эркин тряхнул головой, отбрасывая прядь со лба, а вместе с ней и ненужные сейчас мысли. – Ты чего-то про дом рассказать хотел. Ну, когда мы ещё в палатках смотрели. Про шали говорили.

– А! – Андрей улыбнулся. – Вспомнил. У матери платок был. Большой-большой, – Андрей, бросив поводья, размахнул руки во всю длину, так что Эркин даже отшатнулся. – Вот такой, а сложишь… – Андрей на секунду задумался и показал Эркину плотно сжатый кулак, – во, в кулак зажмёшь. Сам голубой, а узор… ну, не могу описать какой, и всеми цветами. И я слышал, как говорили, что это настоящая шаль, настоящий кашемир.

– Чего? – заинтересованно переспросил Эркин.

– Кашемир. Я сам не знаю, что это. И вот эту шаль отец маме подарил. У него книга вышла, и они поженились как раз.

– Постой, как это? Книга вышла? Что это значит?

– Не знаю, – растерянно пожал плечами Андрей. – Тоже вот, слова помню, а что значат – не знаю.

– Ну ладно, про шаль давай.

– Ну вот, и говорили, что она очень старая и что отец за неё сумасшедшие деньги отдал.

– А что, старое дороже нового? – удивился Эркин.

– Нет, это я не так сказал. Старинная, вот. Это дороже. – Андрей мечтательно улыбнулся. – Мы как-то втроём сразу в неё завернулись, представляешь, какая большая, – и как-то растерянно посмотрел на Эркина. – Постой, я втроём сказал?

– Ну да.

– Значит, точно, две сестры было. И вот как стояли мы. Одна больше, наверное, старшая, посередине, а мы двое с боков, я и младшая, точно. Младшая, моложе меня. Маленькая. Ах ты, чёрт, имя же крутится. На маленькую, малышку похоже, ну, как оно, Эркин?

Он смотрел на Эркина с такой надеждой, что Эркин отвёл глаза.

– Я не знаю русских имён. Только… нет, только твоё. И ты ещё говорил как-то. Люба.

– Люба? А, это с шоколадом которая, и песенка ещё была, помню, – Андрей негромко пропел. – Эх, люба моя, эх, мила моя, что же ты не весела была… Стоп, правильно. Мила, Милочка. Мила её звали. Младшенькую.