Я с такой силой вцепилась в чашку с кофе, что у меня от напряжения побелели пальцы.

– Хирург? – прохрипела я.

Макс бросил на меня предостерегающий взгляд.

– Ник! Дай дослушать до конца.

Олеся замолчала. А потом продолжила:

– Такая вот у них была своя бордельно-элитная сеть. Не подкопаешься. Олигархи были довольны девочками, девочки – оплатой. Керкозов имел свою долю. Все тип-топ. Понятно?

– Когда ты была на яхте Керкозова?

– Месяца два назад. Все было весело, как всегда. Море шампанского, папики, девочки… травка… Меня попросили поухаживать за одним типом. – Лицо Олеси помрачнело. – Как вспомню, так мурашки по коже бегут. Сам Керкозов попросил. Такой чечен страшный. Вот так-то! Так мы по лезвию ножа ходим. И никто нас не страхует.

Макс положил руку на плечо Олеси. Та стряхнула ее.

– Ладно, свою жалость для других прибереги, мне она не нужна. Со своей жизнью я справлюсь сама и без посторонней помощи. В общем, Максик, удовлетворила я твое любопытство?

– Удовлетворила. – Макс смотрел в стакан с виски, как будто бы там находились ответы на его вопросы.

– Кстати, мне пора! – Олеся встала с барного табурета. – Я не могу опаздывать на эту важную вечеринку. А время поджимает. Приятно было повидаться, Максик! Заходи еще!

– Непременно.

– Мой телефон у тебя есть. Так что звони.

Девушка чмокнула Макса в щечку и вышла из кухни.

– Нам тоже пора.

– И куда мы теперь? – спросила я безжизненным голосом. Слишком много на меня обрушилось информации. Я даже не могла толком переварить ее. В голове беспрестанно щелкало, меня даже подташнивало.

– Держись! – шепнул мне Макс. – Вот выйдем, тогда и поговорим.

Мы встали и пошли в коридор.

– Захлопни дверь! – крикнула Олеся. – Она закрывается просто. Захлопни, и все.

Я шла по ступенькам как робот. Раз-два-три…

На улице я чуть не упала, и если бы Макс не поддержал меня, то грохнулась бы прямо на асфальт.

– До машины дойдешь?

– Дойду.

В машине я уставилась остекленевшими глазами прямо перед собой.

– Все потом! – мягко сказал Макс, отъезжая от Олесиного дома.

– А куда мы едем?

– На квартиру к одному моему приятелю-фотографу. Он сейчас в отъезде и предоcтавил мне на время свою хату. Он большой оригинал. Но фоткает классно. Специализируется на подводных съемках. Лауреат всяких пафосных премий и участник многочисленных международных выставок.

Слова Макса доходили до меня как будто бы издалека. Словно я стояла в глухом лесу, а он кричал мне с другого конца.

– Ник! – Макс тронул меня за плечо. – Ты что? Подожди… сейчас мы приедем и поговорим в спокойной обстановке. Все по полочкам разложим. Ты только наберись терпения.

Мы ехали по темным улицам, но я ничего вокруг не видела. Как в тумане. Теперь мне было ясно выражение «она шла, как в тумане» или «она ехала, как в тумане».

Макс резко притормозил около восьмиэтажного дома.

– Выходим! – сказал он. – Приехали.

Я дошла до квартиры, опираясь на руку Макса.

В коридоре он включил свет.

– Проходи сразу в комнату. Я тебе чай принесу.

Я кивнула. В огромной гостиной я без сил опустилась на большой диван кремового цвета со множеством ярких подушек и уткнулась лицом в ладони.

Господи! Умереть бы сразу и ничего не чувствовать. Господи! Мне просто жить после всего этого не хотелось.

– Ника! – Макс вырос передо мной внезапно. – Вот твой чай.

– Не хочу, – глухим голосом сказала я.

– Тебе надо…

– НЕ НАДО! – взревела я, ударив его по руке. Стакан упал на белый ковер, и чай растекся по нему. – Мне уже ничего не надо! Понимаешь? Мой муж столько лет обманывал меня! Почему? Зачем он это делал? Я считала его лучшим человеком в мире, я готова была смотреть ему в рот и носить тапочки, я гордилась им, его успехами, талантами, профессионализмом, а он оказался повязанным с криминалом. И еще каким! Теперь я все понимаю, – я говорила, раскачиваясь из стороны в стороны. – В последнее время он часто говорил мне, что хочет все бросить и уволиться. Уехать в другой город и начать все с начала. А я этого не понимала и со смехом отвечала, что такого классного специалиста не отпустят. Клиника без него развалится. Он действительно был классным специалистом, – с горечью сказала я. – И что? Чем все закончилось! – Я застонала и снова уткнулась лицом в подушки. – Если бы я сейчас умерла, вот сию минуту, мне было бы намного легче. Зачем меня тогда Ярик из реки вытащил? Зачем? – Я плакала, ощущая, как горечь, бессилие, злость на Олега и тупое отчаяние из-за невозможности что-либо изменить в прошлом разъедают мне душу. Словно кто-то царапался в ней когтями, причиняя адскую боль. Я застонала, стиснув зубы.

– Ника! – Макс сел рядом и прижал меня к себе. – Это очень трудно и очень больно. Но потерпи. Это пройдет.

– Я не могу… Мой мир перевернулся.

– Ника! – Макс развернул меня к себе. – Ты не можешь знать всех обстоятельств, и поэтому пока не стоит судить мужа.

– Мне не нужны обстоятельства? КАК ОН МОГ? Как? Годами вести от меня двойную жизнь! Теперь я понимаю, куда он ездил в командировки. А мне говорил, что мотается по российским городам, делится с коллегами опытом. Господи! Олег! И эта пациентка, которую я разыскивала, Канычкина Ирина Николаевна, – наверняка одна из тех девушек, которая почему-то оказалась в России. Или здесь что-то другое, но близкое к этому.

Макс встал с дивана.

– Тебе надо успокоиться. Если ты хочешь довести это дело до конца…

– Не знаю, Макс! – Я схватила его за руку. – Не уходи. Не оставляй меня одну. Пожалуйста.

Макс мягко высвободил свою руку.

– Не надо, Ника. Потом ты опять будешь раскаиваться, презирать меня и казнить себя. Я же не плюшевый мишка, которого можно брать и бросать. Снова брать и снова бросать. Я – мужчина, Ника. И поэтому мне очень больно. Гораздо больней, чем ты можешь себе это представить. Так что давай не будем опять играть в эти игры…

Он ушел, тихо закрыв за собой дверь, а я осталась одна. Я лежала в полной темноте и думала, о том, что дьявол, если хочет, может запросто перевернуть всю твою жизнь вверх тормашками. И всего-то нужно повернуть в другую сторону маленький винтик, и весь твой привычный, родной, уютный мир сразу становится другим, искажается, как в кривом зеркале.

Олег меня обманывал и скрывал свою вторую жизнь. Если бы он поделился или открылся мне, я бы придумала какой-нибудь выход из этого положения. Или мы бы придумали вместе. Вдвоем. Но он не разговаривал со мной о работе и не подпускал меня близко к своим делам. И теперь я понимала, почему. Он не оберегал меня, как я думала, от своих проблем, а скрывал их. А это разные вещи…