По этому откосу, выложенному темным от времени плитняком,быстро карабкалось несколько человек – все, что осталось от той части толпы,которая втащила Петю и Павлика в проходной двор. Мальчики тоже сталикарабкаться. Но откос был гораздо круче и выше, чем показалось издали.Мраморная львиная морда была вделана в плитняковую стену. Из львиной пастичерез железную трубку текла вода в мраморную раковину. Петя поставил Павлика накрай раковины и стал его подталкивать снизу. Но Павлику не за что было ухватиться.

– Лезь! Лезь! – кричал Петя. – Вот корова!

В это время из ворот выбежало еще несколько человек. Этобыли те самые русские – мальчик в курточке и трое взрослых, – которых Петянедавно заметил в толпе.

Мальчик в курточке тащил за рукав своего отца, а тот всевремя норовил остановиться и броситься назад.

Его руки были сжаты в кулаки, фуражка совсем съехала назатылок; из-под задранного козырька виднелся ежик желтых волос; усыраздувались, и синие глаза гневно сверкали.

– Ты что, непременно хочешь, чтоб тебя там покалечили? –говорил мальчик в курточке, не давая ему вырваться. – Уйми свою прыть!

– Алексей Максимович, вы ведете себя неосмотрительно, этосовершенно невозможно! Вы не имеете права рисковать! – повторял господин впенсне, потирая свое ушибленное плечо.

– Черт бы меня подрал, если я сейчас не вернусь назад и недам в морду этому носатому идиоту в красных лампасах! – бормотал глухим басомАлексей Максимович. – Я его научу уважению к женщине! – И он глухо закашлялся.

Но мальчик в курточке крепко держал отца за рукав и непускал. А человек с якорем на руке, по-видимому, тоже готов был броситьсяназад, в драку, но изо всех сил сдерживался.

– Лезь, Павлик, лезь! – кричал Петя с отчаянием.

Его крик обратил на себя внимание русских.

– Пешков, смотри, русские ребята! – сказал мальчик вкурточке.

– Вы тут каким образом? – строго сказал господин в пенсне.

Человек с якорем на руке быстро, как кошка, взобрался настену и, протягивая вниз свою бамбуковую трость, по очереди вытащил наверх всехрусских, в том числе Петю и заплаканного Павлика.

Здесь царила тишина, спокойствие, и было трудно себепредставить, что где-то рядом только что солдаты и карабинеры разгоняли толпу,сыпались разбитые стекла, падали люди, стреляли из револьверов…

– Пошумели и перестали, – со злой улыбкой сказал АлексейМаксимович, прислушиваясь, и немного погодя прибавил: – Вулканический народ.Вроде своего Везувия. Дымят, а не действуют.

Он с любопытством посмотрел на Петю и Павлика:

– Ну-с, молодые люди, жители империи Российской, а вы покакому случаю здесь?

Почувствовав себя среди своих, русских, в безопасности, Петяи Павлик воспрянули духом. Перебивая друг друга, они рассказали своиприключения, причем Петю все время не оставляло чувство, будто бы он уже где-тораньше видел двух из этих русских: Алексея Максимовича и другого – с якорем наруке. Петя, как ни напрягал свою память, все же так и не мог вспомнить, где онраньше видел Алексея Максимовича, зато другого вдруг вспомнил и узнал, хотя впервую минуту не мог этому поверить.

– Ну что ж, юные путешественники, дела ваши еще не стольплачевны, сказал Алексей Максимович. – Вы оба отделались всего одной легкойконтузией. Могло быть и хуже.

С этими словами он сгреб Павлика под мышку и понес кфонтану. Там очень тщательно промыл ссадину, туго и ловко перевязал коленоносовым платком, поставил мальчика перед собой на дорожку и велел пройтись.

– Превосходно! Теперь можешь смело возвращаться в строй. Нопредварительно омой в бассейне лицо и лапы, чтобы не слишком испугать своегопапу. Тебя как звать-то?

– Павлик.

– А брата твоего?

– Петя.

– Отлично… Макс, поди-ка сюда. Покорнейшая к тебе просьба.Проводи этих двух апостолов – Петра и Павла – на почту, помоги им приобрестимарку и опусти в ящик корреспонденцию, объясни им, как добраться до отеля, асам возвращайся сюда поскорее, чтобы мы не опоздали на пароход… Арриведерчи,синьоры апостолы, приятного путешествия! – сказал он, подавая Пете и Павликубольшую изящную руку, шафранную от загара.

– Мерси, – сказал благовоспитанный Павлик, неловко шаркнувперевязанной ногой.

– Пойдем, ребята! – засуетился мальчик в курточке. – Почтатут совсем недалеко. Пять минут.

«Вы меня, наверно, не помните, а я вас узнал», – хотелсказать Петя, подходя к человеку с якорем на руке, но что-то его остановило. Онничего не сказал, а только значительно посмотрел в его лицо. «Может быть, онменя сам узнает», – подумал мальчик с волнением. Но тот его не узнал. Он толькообратил внимание на Петину флотскую фланельку, пощупал ее и спросил:

– Где пошил?

– В швальне морского батальона, – ответил Петя.

– И видно. Настоящая флотская!

И Пете показалось, что он невесело усмехнулся.

– Пойдем, ребята, пойдем! – говорил мальчик в курточке. – Ато нам еще надо на Капри возвращаться.

Почта оказалась действительно недалеко, но мальчики успелипоговорить по дороге.

– Тебя как звать? – спросил Петя.

– Макс.

– «А Макс и Мориц, видя то, на крышу лезут, сняв пальто»,процитировал Петя стишок из весьма известной в то время книги с картинкамиВильгельма Буша.

– Остришь? – зловеще нахмурился Макс, которому, видимо, ужеосточертело постоянно слышать насмешки над своим именем, и легонько ткнул Петюв бок кулаком.

Конечно, при других обстоятельствах Петя не оставил бы этогодела без внимания, но сейчас он предпочел не «заводиться».

– А твой папа кто? – спросил он, чтобы переменить разговор,принявший дурное направление.

– Ты что, разве не знаешь моего папу? – удивился Макс.

Тут, в свою очередь, удивился и Петя:

– А почему я должен знать твоего папу?

– Ну как же, его почти все знают, – смущенно пробормоталМакс. Он вообще имел обыкновение бормотать и говорить крайне неразборчиво, какбудто все время сосал леденец.

– Все-таки кто же он?

– Маляр, – сказал Макс.

– Врешь! – сказал Петя.