– Аст, мы выезжаем, – ленивый голос Троя раздался так неожиданно, что я отругала себя за беспечность: я не имела права расслабляться и уходить в свои мысли в присутствии других людей.

Я обернулась на метиса, только сейчас отмечая, насколько близко стоял ко мне бывший командир отряда, и едва успела удержать двинувшиеся к переносице брови – Трой игнорировал меня, делая вид, что Аст был в комнате один. От него не звучало ни подколов, ни сарказма. Только ленивый взгляд, направленный на друга.

Теперь, когда я выполнила своё задание, я стала ему неинтересна. Думаю, и предложение стать его ученицей, было сделано лишь в благодарность за возвращение Аста – не более того.

Незнакомое чувство кольнуло моё сердце. Что это, обида?

И на что мне, собственно, обижаться?..

– До встречи, Гамори, – низкий голос Аста вынудил меня вновь перевести на него взгляд.

Какое странное выражение для прощания. «До встречи». Так говорили раньше…

– Идём, до Централи нужно добраться до прихода темноты, – Трой оторвался от косяка и вышел в коридор, Аст последовал за ним.

А я ещё некоторое время стояла и пыталась понять, почему на душе остался такой неприятный осадок? Через пару минут поняла, что страдаю ерундой, вышла из здания базы и прошла на полигон. Кинжалы находили свою цель раз за разом, а мой разум постепенно успокаивался. Не знаю, сколько времени прошло – меня никто не беспокоил; вся база стихла, как только Аст и Трой покинули территорию, потому, когда беловолосый убийца подошёл ко мне, я была готова:

– Как ты выжил? – спросила первая.

Почему-то не хотелось, чтобы он начинал разговор; а то, что он хотел его начать, было очевидно.

– Странный вопрос пастору, – сухо усмехнулся Габриэль, и его голос на этот раз звучал не так высоко, как обычно.

Что это? Какая-то изощрённая издёвка над паствой?..

– Ты не пастор, – отрезала я, – мне можешь не врать.

– Как ты можешь не врать, что ты – охотница, – отозвался тот; я резко обернулась на него, – да, Трой и Астарот рассказали мне, кто ты. Вот только я слишком хорошо знаю: те, кто выжил за стенами, опасней Грешников.

Габриэль ухмылялся. Это бесило. Особенно – учитывая, что он совсем меня не боялся.

– Я – охотница, – медленно, глядя ему в глаза, сказала я.

– А я – пастор, – хмыкнул Габриэль, – Но, в отличие от тебя, я именно тот, за кого себя выдаю.

– Хочешь сказать, что пастыри могут безнаказанно уничтожать деревни ради пропитания Централи и при этом оставаться невинными, не мучаясь появлением скверны? – я сощурила глаза, пытаясь понять, за кого он меня принимает?

С его грехами, он уже давно должен был превратиться в Грешника. Он явно сидит на препарате, как и Трой.

– Хочу посоветовать, чтоб ты не делала выводов, если ничего не знаешь, – Габриэль отошёл от меня, продолжая ухмыляться, – Это может быть опасно для жизни.

– Ты мне угрожаешь? – я склонила голову набок.

Я очень хотела, чтобы он начал мне угрожать. Так было бы легче объяснять причину его смерти.

– Следуя своему собственному совету, я не угрожаю тем, кто выжил за стенами, – он окинул меня оценивающим взглядом, относившимся отнюдь не к моей половой принадлежности.

И я вновь не поняла, что это было: констатация факта? Или издёвка?

Он совсем не скрывал, что не видел во мне опасности.

Что он о себе думает?..

Сам пастор не мучился лишними вопросами: он развернулся ко мне спиной и вальяжной походкой направился обратно. У меня зачесалась рука метнуть ему в спину кинжал, но я себя сдержала: этот человек смог выжить в толпе новорождённых Грешников. Я не могла его недооценивать.

Весь день я посвятила тренировкам с Вельзом, который вынужден был отложить готовку и удовлетворить моё желание выбиться из сил. Я не могла не думать о том, в какой ситуации оказалась, потому решила вымотать себя физически, чтобы отрубиться ночью и не думать вообще. Ублюдок, морально уничтоживший целое поселение людей, чтобы дать возможность псам Централи забрать их урожай, ночует со мной под одной крышей. Более того, он оказался настоящим пастором. И он смог выжить. Пожалуй, это удивляло меня больше всего, и об этом я не могла не думать. Как он смог выбраться оттуда? Может, он тоже имеет стигматы, как и я? Это могло бы объяснить то, что на нём не появляется скверна…

Но, тогда… почему он с ТОЙ стороны?

И как мне проверить свою теорию? Его ладони скрыты перчатками, точно также, как и мои. Вряд ли он спокойно отреагирует на просьбу их снять.

– Гаморичка! – Барб выглянула из-за угла, вынуждая меня вырваться из мира догадок и предположений, – Иди ужинать!

– Я поем попозже, – отозвалась я.

– Когда? Завтра утром?

Я нахмурилась. А потом посмотрела наверх.

Небо было звёздным…

– Обойдусь без ужина, – проговорила, пялясь в пространство; как я не заметила наступления ночи? – Спасибо, – я посмотрела на неё и выдавила из себя улыбку.

– Тройчику не понравится то, что ты не ела, – прикусив губу, сообщила Барб.

– Трой больше не мой наставник, забыла? – я вошла в здание и свернула к спальням.

Желания разговаривать о метисе не было вообще. Мысли о нём вводили меня в ступор, борьба с которым быстро приводила меня к рассуждениям о том, какая я лицемерка. Вновь. И вновь.

Я слишком быстро простила хитрого главу отряда… хотя не имела права ни на прощение, ни на размышления о морали в принципе. Если я решусь следовать принципу защиты справедливости, меня убьют через пять минут после того, как я начну. И дело не в том, что для справедливости сегодня места не было, а в том, что в Мире После выживают только те, кто понимает: спасти можно только себя. Взваливая на спину заботу о чужой жизни, ты сковываешь свои руки и связываешь свои ноги; понять это можно лишь тогда, когда ты бежишь от Грешников или Теней. До того момента ты будешь уверен – защита тебе по плечу, и ты справишься со всем.

Не справишься.

Факт.

Только, если ты – не член отряда разведкорпуса.

Весь день в тренировках дал о себе знать – я отключилась моментально, едва успела лечь на кровать. Мыслей в голове не осталось вообще, так что сны меня тоже не мучили – я просто провалилась в темноту и надеялась пробыть в ней до самого утра, однако, у мироздания были другие планы.

Открывшаяся поздней ночью дверь, нетвёрдая походка и пьяный голос Троя:

– Барб, сегодня спишь в медкабинете.

Я открыла глаза, когда девчонка послушно слезла со второго яруса и вышла из комнаты. Трой стоял в углу, чуть покачиваясь, а спальню медленно наполнял запах перегара.

Я очень давно не видела пьяных людей – кажется, словно это было в прошлой жизни… Алкоголь уничтожили сразу же, как только поняли, что за напасть обрушилась на мир. Ново-объявленные пасторы самолично разбивали все бутылки, нарекая их грешным пойлом и сурово наказывая всех, кто находил способ напиться…