Попытки найти себя ни к чему не приводили. Я терялся в воспоминаниях, не понимая, какие из них принадлежат мне. Видимо, даже время не смогло полностью стереть личность великого воина, вождя своего народа. Я не мог с ним тягаться и с каждым отрывком памяти тонул всё глубже. Казалось, ещё немного, и из комнаты выйдет Гектор, спрятав меня в своей тени.

Но как и прежде, из безвыходной ситуации меня вытащил Сараш.

– Кем бы ни были эти люди, в чьих воспоминаниях ты сейчас блуждаешь, ты – не они. В тебе лишь по ничтожному кусочку опыта и памяти каждого из них. Если ты взял в руку меч и почувствовал себя великим воином или бессердечным убийцей, то это не так. Ты пока не стал ни тем, ни другим. Но как следует осмыслив и приняв все эти воспоминания, ты сможешь стать кем-то большим, чем все до тебя. Это должно послужить толчком для твоего развития. Для этого всё и затевалось. Дыхание Бездны влияет на душу, а не на разум. Поэтому слияние души, её усиление, сделает тебя менее уязвимым к нему.

Я – не он. Медленно и неохотно, воспоминания приходили в порядок. Память Гектора становилась давно пережитым опытом. Он мог помочь мне стать сильнее и лучше, но не перетягивал одеяло на себя. Мне больше не хотелось оплакивать сожжённую Трою и убитых друзей. На первый план вышла моя жизнь и мои цели. Когда в голове, наконец, прояснилось, я с облегчением выдохнул.

Его память никуда не делась, но больше не было диссонанса личностей. Когда смотришь на своё отражение в зеркале, и по телу проносится миллион мурашек от осознания, что это не ты. А присмотревшись внимательнее, можно уловить, как отражение меняется. Появляется борода, которую никогда не носил в этой жизни, меняется лицо и телосложение. Гектор был настоящим великаном для своего времени. Когда вспоминаешь лицо любимой, а видишь двух разных женщин. Лена и Андромаха ничуть не похожи… Когда видишь своего маленького сына и понимаешь, что у тебя никогда не было детей. Возможно, именно в это время я был ближе к настоящему безумию, чем когда-либо прежде.

Теперь же… Я без проблем могу вспомнить, как прекрасна Троя и как храбро мои воины защищали свою родину. Как любил меня отец, и как по вине брата началась война, до конца которой я не дожил. Но вместе с тем я знаю, что Ахилл тоже нашёл свою смерть под стенами Трои, которая также пала под напором греков. Одни воспоминания дополнялись другими, позволяя мне смотреть сквозь эпохи на историю моего мира. И если большинство этих воспоминаний были отрывочны и незначительны, то жизнь Гектора и самое яркое его воспоминание – Троянскую войну, я помню прекрасно. А заодно её трактовку из мифов и литературы. Это лишило её очарования, но привнесло ясность и правдоподобность. Хотя даже жаль, что это Гектор отогнал Менелая от Париса, а не Афродита, как гласит легенда.

Между тем, проклятие Ахилла достигло цели. Пусть и спустя сотни лет, я всё же оказался в Аду. Может быть, и он бродит где-то здесь.

* * *

– Ты примирялся с памятью куда дольше, чем я рассчитывал. Нормально себя чувствуешь? – Дождавшись моего кивка, Сараш продолжил: – Мне нужно в другой мир – один из уже почти захваченных Бездной. Там сейчас мой старый знакомый, мне от него кое-что нужно. Пока ты блуждал в своей памяти, я не мог оставить тебя без присмотра. А раз уж разобрался в себе – отправишься со мной.

– Здорово, когда отправляемся?

– Через декаду. Мне нужно завершить кое-какие приготовления. Ты пока помаши мечом и отработай известные заклинания.

– Что вам понадобилось от этого знакомого?

– Зеркало Кораса. В моём исследовании без него не обойтись, а искать артефакт, предназначенный для магии Духа, в Бездне можно годами. У Гариуса он точно есть.

– Зачем ему было тащить это зеркало на войну? От него есть польза в сражении?

– Ни малейшей. Войны в мирах зачастую идут годами. Так что многие маги устраивают в таких мирах целые временные резиденции, стаскивая туда горы своих вещей и артефактов. Мой знакомый как раз из таких. Уверен, он прихватил Зеркало Кораса с собой, – не дожидаясь моего вопроса, Сараш сразу ответил: – Ты пока слишком мало знаешь – не поймёшь моих объяснений. Позже я расскажу тебе, для чего нужен этот артефакт.

– Но он ведь для магии Духа? Вы так стремитесь преуспеть именно в ней, хотя сами говорили, что наибольший талант у вас к магии Огня. Есть причина?

– Любой маг, продвинувшийся достаточно далеко в магических искусствах, жаждет бессмертия. Магия Духа как раз его и предлагает. И дело не только в нём. Тело мешает магии. Из-за него мы ограничены энергетическими каналами и слабой плотью, которая не выдержит чрезмерных нагрузок. Бессмертный может существовать без тела, просто в виде души, окружённой энергетической оболочкой. В таком состоянии нет ограничений на использование магии, и большинство заклинаний не способны причинить ни малейшего вреда. А если соскучился по телесным удовольствиям, можно создать сложную иллюзию тела или сотворить настоящее, хоть это и не просто, – Сараш откинулся в кресле, с удовольствием рассказывая о своей мечте. – Маг – это смертный, желающий потягаться с богами. Но из-за слабой оболочки неспособный на это. Лишь обретя бессмертие, можно подняться выше, чем было уготовано тебе судьбой.

– Я слышал о личах – магах, которые стали живыми мертвецами как раз для того, чтобы обойти слабость тела. Эта выдумка или такое действительно бывает?

– Бывает. Но это неполноценный путь. Если разрушить тело лича, то он умрёт. Это не бессмертие. Хотя в некоторых мирах считают иначе. Маги в мёртвых оболочках там находятся на верхушке магического сообщества. Считается, что они превзошли смертных и обманули смерть, достигнув вечной жизни. Но какая же она вечная, если её так просто отнять? Лишь для наиболее одарённых в магии Смерти этот выбор оправдан и даже необходим. Таков уж один из непреложных законов этой школы магии – не познавший смерть не познает всех её тайн.

– А как насчёт того, что погибший маг может восстать в виде лича, сохранив магические способности? В моём мире многие писатели любят развивать эту тему. – Как выяснилось, многие знания, почерпнутые мной из фантастической литературы, оказались в той или иной степени реальны. Хорошо бы разобраться, где проходит грань, отделяющая новую реальность от вымысла. Пусть даже и в таком незначительном вопросе.

– Сейчас ты говоришь чушь. Как мертвец с тухлятиной в черепе может творить заклинания, если он и мыслить-то неспособен? Магия – это искусство, подвластное только разуму. Если погибший маг и поднимется в виде мертвеца, то он будет туп, неспособен к магии, медлителен и слаб. Хотя если это произойдёт в месте с сильным магическим фоном, то не таким уж слабым и медлительным он будет. Но способностей к магии всё равно не будет, – Сараш замолчал, задумавшись о чём-то и перестав обращать на меня внимание. Уже замечал за ним такое. Стоит ему о чём-то как следует задуматься, как окружающий мир тут же перестаёт его интересовать. Что творится в голове у предположительно древнего мага, мне понять не дано, и я решил подождать, не отвлекая его. Взяв с книжной полки книгу «Десять самых разрушительных заклинаний магии Огня», я перебрался в кресло, оставив Сараша сидеть за столом и смотреть в стену. У него и в одиночку это прекрасно получается.