— Почему вы не мой папа? — спросила она, и от этого вопроса у Алексея глаза на лоб полезли. Витек открыл рот и минуту не мог его закрыть.

— Мне с вами так хорошо. Будьте моим папой. — Катя улыбнулась и нежно поцеловала Алексея в небритую щеку. — Фу, небритая, — поморщилась она, а потом добавила: — Но все равно хорошо. Вы и моей маме понравитесь. Она, правда, сейчас в психушке лечится, но она здоровая, а никакой не псих.

Коновалов понял, что наглухо влип. Чем он заслужил неподдельную любовь девочки, он не знал. Он был уверен лишь в том, что дети чувствуют интуитивно, искренне и всерьез, а не как взрослые, через призму ненужных, бестолковых знаний и мотивировок.

— Я подумаю над твоим предложением, — только и мог выдавить Алексей. Пока он это говорил, то успел взмокнуть до нитки.

Довольная Катя подпрыгнула на месте, чем выразила свой восторг, и засмеялась.

— А моего настоящего папу мы выгоним, и деньги у него заберем. Будет знать, как мне подзатыльники давать и уши крутить.

Алексей встал и медленно побрел по аллее, обдумывая предложение девочки.

— Ну, повезло тебе, Леха, — начал подтрунивать над ним повеселевший Демин, — кто-то ищет богатую невесту, а тебе подвернулась богатая дочка. Повезло. Может, у нее и мама ничего…

Коновалов на него зло посмотрел, раздул ноздри, как племенной жеребец перед случкой, но ничего не сказал. Он относился к Катиному заявлению вполне серьезно.

— В придачу к дочке имеется и мама, правда, она не совсем того, — Витя покрутил указательным пальцем у своего виска и продолжил издевательства. У него было отличное настроение, и по этому поводу он решил похохмить. — А что, Леха, соглашайся. Ты одним махом решишь проблему с женитьбой и с ребенком.

— А почему ты не хочешь поехать вместе с дочерью в США? — вдруг спросил Коновалов и тем самым сменил тему разговора. — В прошлое посещение профессор тебе сказал, что надо дополнительно пять тысяч долларов, и они тебе сделают визу как сопровождающему.

— Но денег тогда не было, и я отказался.

— Но теперь-то они есть.

— Да, как я раньше не подумал. Поеду со Светланкой в Штаты, буду за ней ухаживать, глядишь, она быстрее поправится. Надо быстрее к ней ехать, обрадовать ее.

— Нельзя к ней ехать с пустыми руками, надо гостинцы купить, — Алексей хитро посмотрел на Виктора и Катю. Он знал наперед, что те согласятся.

— Давайте купим, а то я есть хочу, — объявила Репутатская. — У меня в животе уже час бурчит, голодные глисты еды требуют.

— Конечно, купим, ведь денег куча, — Демин тряхнул сумкой с долларами, и они глухо зашуршали.

Они взяли такси, доехали до супермаркета, накупили там всяких вкусностей, сложили в целлофановые пакеты и помчались в клинику к Светлане Деминой. На часах было двадцать один ноль-ноль.

Как только похитители и Катя ушли, до смерти перепуганный Альфред бросился звонить Герману.

— Да, — ответил тот через минуту.

— Это Альфред, срочно приезжай, у меня случилось ЧП.

— Что, еще кого-то взяли в заложники? — пошутил тот.

— Нет, террористы были у меня дома, и навела их на хату моя дочь Катька. Они забрали все деньги.

Герман аж свистнул:

— Ну и дела, сейчас буду. — Он и его «крутые кулаки» расселись по машинам и отправились в путь.

Через десять минут Герман и Фома поднялись в квартиру к Репе, а остальные остались внизу. Тот рассказал им, как все произошло, естественно, опустив момент с распеванием мерзких песенок и незапланированным опорожнением кишечника.

— Я тебе говорю, они все деньги забрали из сейфа. Все!

— А сколько там было? — спросил Фома и пристально посмотрел на Альфреда. Тот замялся и не сказал, что у него в сейфе лежало два миллиона долларов.

— Эти деньги не мои, ты же знаешь. Я хотел их завтра отправить в аэропорт, связнику тестя, но, видимо, не получится.

— У тебя в квартире есть видеосистема наблюдения, — начал Герман, — и камеры должны были заснять происходящее.

— Есть такая система, — обрадовался Альфред.

— Так давайте посмотрим запись, может быть, что-то узнаем.

Все прошли к Альфреду в кабинет и расселись в шикарные кожаные кресла, расставленные вокруг низкого столика из красного дерева. На нем стоял монитор и видеомагнитофон системы наблюдения. Репа нашел кассету, записанную с камеры, расположенной в комнате, где стоял сейф, отмотал ее к началу и включил запись. Он специально не стал демонстрировать события, происходившие в прихожей, так как там была запечатлена крайне позорная для него сцена. А кому приятно, когда кто-то увидит, как его унижают. Он начал сразу с сейфа.

Когда на экране появилось изображение, то все увидели Катю, входящую в комнату. За ней ввалились двое в черных масках.

Они мигом открыли сейф и начали с радостью выгребать из него доллары. Потом некоторое время совещались, кому-то звонили по телефону, и вновь добавили денег в свою сумку.

Все их действия были отчетливо видны, а разговоры прекрасно слышны. Когда они сделали свое дело, то заперли сейф и удалились.

— А ты говорил, что они все деньги взяли, — строго взглянул на Альфреда главарь.

— Я откуда знал, что что-то осталось, я думал, все взяли.

— А ты где был в это время? — спросил Фома.

— Меня избили и заперли в ванной, я даже позвонить не мог, так как они разбили телефон.

— Так вот зачем они захватили в заложники твою дочь, — растягивая слова, произнес Герман. — Им нужны деньги на операцию. Дочка лысого смертельно больна.

— А зачем они тогда взяли еще сто тридцать тысяч долларов? — обиженно проголосил Альфред.

— Им этот профессор Шнобельбаум сказал взять, вот они и взяли, — поправил Фома.

— Там еще двое обреченных детей лежат, вот они для них и прихватили. — Герман почесал затылок.

— Значит, они джип «Навигатор» в том месте неспроста оставили. Недалеко находится госпиталь имени Бурденко, — догадался бригадир.

— Значит, там лежит его дочь. — Герман потянулся в кресле. — Можно их выследить и захватить, но…

— Что но?.. — насторожился Альфред. Ему показалось, что Герман не хочет браться за это дело.

— Ты, Альфред, сам посуди. Люди мастерски выбили из тебя двести штук, но не для себя, а для больных детей.

— Ну и что? — задал Репа дурацкий вопрос.

— А то. У тебя что, детей нет?

— Есть, но она вон как себя повела. Она меня подставила, сука. Она сама им сейф открыла. Если вернется домой, я ее…

— Может, ты ее не любишь? — спросил Фома.

— Да за что ее любить, когда она вот так предает? — Альфред начал кипятиться. — Она, тварь, всю жизнь мне нервы портила. Надо было отдать ее в детский дом, тогда и деньги целее бы были.