Прежде чем заснуть, я случайно скользнула взглядом по находящейся среди других снимков одной из наших с Дженни фотографий. Они так давно стояли над телевизором, что я редко вглядывалась в отдельные фотографии. Все это были снимки из фотостудий, которые я вроде бы помнила, но довольно смутно. Привлекшая мое внимание фотография была сделана прямо перед нашим первым днем в детском саду. Это был один из тех редких моментов, когда мы оделись в совершенно одинаковые розовые платья c оборками, а волосы заплели в длинные каштановые косички. Через мгновение я ясно вспомнила, как фотограф поставил нас перед безвкусным фоном, напоминавшим меняющие цвет осенние листья, и заставил неестественно радостно кричать «Сыр!». Глядя на фотографию теперь, десять лет спустя, я и правда не смогла бы сказать, какая из двух маленьких улыбающихся девочек я, а какая – моя погибшая сестра-близнец.

– А что с твоей машиной? – спросила я Трея на следующее утро, когда мы встретились у моего дома, чтобы вместе пойти в школу. – Покроет ли страховка покупку новой?

– Ты что, уже собираешься найти парня, который сможет возить тебя в школу?

Я шутливо замахнулась на него.

– Да нет! Просто любопытно. Я ведь знаю, как ты любил свою машину.

– Не знаю. Не уверен, что скоро захочу снова сесть за руль.

Несколько дней стояла плохая погода, дождь каждое утро поливал наш городок. Трей настоял на том, чтобы он нес зонтик над моей головой, пока мы шли в школу. Я не подумала, что после аварии он не захочет водить машину, – это ужасно, ведь ему так нравилось с ней возиться. Кажется, он не хотел обсуждать машину, так что я быстро сменила тему, не желая портить ему настроение.

– Итак, Джеймс В. Листерман говорил что-то о Вайолет? – спросила я.

– Ну, она же сказала тебе, что слышит голоса, да? Что духи рассказывают ей всякое? Эта способность, если она не врет и действительно что-то слышит, называется «яснослышание».

– Как ясновидение, только ты не видишь, а слышишь?

– Именно, – подтвердил Трей. – Очевидно, не все обладают такими способностями, так что книга Листермана предполагает одну из двух возможностей их получения. Либо Вайолет обнаружила, что может слышать духов, так как один из них, знавший ее при жизни, связался с ней, или потому что она близка с кем-то, с кем хочется связаться этот дух, но не может.

Во мне на мгновение все похолодело. Я не была готова рассказывать Трею, что не исключала возможности, что Дженни как-то с этим связана. Но его слова укладывались в мою теорию: возможно, Дженни связалась с Вайолет в попытке добраться до меня. Вспоминая ночь пожара, я не могла не признать: если за происходящим стоит дух Дженни, то трудно ее строго судить. Наверное, на ее месте я бы тоже затаила обиду на то, что меня оставили умирать в одиночестве.

– Так что, наверное, вопрос таков: умер ли недавно кто-то очень близкий Вайолет? Кто-то из родителей или дедушка с бабушкой? – спросил Трей. Я понятия не имела, как выяснить это, не вызывая подозрений.

На физкультуре тренер Стерлинг оказала мне услугу, сделав нас с Мишей капитанами волейбольных команд. Мы выбирали одноклассников одного за другим, пока не сформировались команды для школьного турнира. Появилась возможность изобразить соперничество: мы сердито смотрели друг на друга, выбирая людей. Мне понравилось приятное удивление, промелькнувшее на лице Вайолет, когда я позвала ее в команду. Удивительно, но моя команда выиграла оба матча, которые удалось впихнуть в пятидесятиминутный урок физкультуры. Наверное, это имело бы больше значения, если бы меня интересовал волейбол. Неприязненное выражение лица Миши по пути в раздевалку заставило меня напомнить себе, что мы лишь разыгрываем противостояние.

В обед мы с Вайолет и Трейси работали над речами для выборов. Мы должны были произнести минутную речь по радио старшей школы в пятницу, когда все сидят в своих классах. Я никогда не думала о публичном выступлении, но теперь, когда одно из них внезапно и неизбежно замаячило впереди, отрицать страх перед ним было бы бессмысленно. Вайолет написала себе план речи в блокноте на пружинках, такой краткий и точный, что я задумалась – не работала ли она над ним все выходные и лишь притворялась, что написала первый набросок вместе с Трейси и мной. Речь Трейси должна была основываться на ее оптимизме по поводу планирования мероприятий. Она собиралась пообещать балы в будущем, вечеринку в честь Хэллоуина, вечеринку в честь каникул для одиннадцатиклассников и явно была готова настаивать на сомнительном обещании на два дня съездить всем одиннадцатым классом в Мичиган и покататься на лыжах.

– Как мы вместим две поездки в один год? – решилась спросить я.

– Ну, ты можешь сказать о дополнительных мероприятиях по сбору денег, – Трейси злобно улыбнулась мне в ответ.

«Отлично. Приведение всего класса в раздражение просьбами потратить еще больше времени зимой на продажу всякой дряни, которой никто в городе покупать не захочет, поможет мне успокоить нервы за три дня до публичной речи», – саркастически подумала я.

По всей видимости, естественного способа начать расследование личной истории Вайолет не было. За обедом я бросала тоскливые взгляды на свой прежний стол, где сидели Айзек и Мэтт. Пит потерянно ел картошку фри. Миша и ее сестра притворялись, что не видят, как я за ними наблюдаю. Мне уже сказали, что в ближайшем будущем Кэндис будет обедать в кабинете медсестры.

* * *

Несмотря на то что я репетировала свою речь в течение всей недели, в пятницу я все еще не чувствовала себя готовой выступить по радио из кабинета директора. Я плохо спала всю неделю – с того самого переполоха в моей комнате, и мне было трудно держать глаза открытыми в классе, хотя больше в моей спальне ничего необычного не произошло.

– И последнее объявление на сегодня, прежде чем я передам слово кандидатам в ученический совет двенадцатого класса: администрация решила перенести Осенний бал на следующую пятницу, четвертого октября. Ортонвилл-Лодж щедро предложили провести это мероприятие у себя. Ранее купленные билеты остаются в силе, а новые будут доступны для покупки одиннадцатому и двенадцатому классам в столовой на следующей неделе.

Девятиклассница, только что застенчиво зачитавшая объявления, отошла от микрофона школьной аудиосистемы в офисе администрации, чтобы уступить место Аманде Портной, которая была готова начать свою речь. Аманда который год подряд баллотировалась вместе с Крэйгом Бэбсоном в президенты – теперь уже двенадцатого класса. Даже после трех поражений Крэйг, кажется, считал, что стоило рискнуть проиграть в четвертый раз – если он все-таки выиграет в двенадцатом классе, то сможет включить этот пост в приложение к заявлению о приеме в колледж. Аманда спокойно подошла к микрофону со своими записями на карточках.

Мой мозг был все еще сосредоточен на упоминании Осеннего бала, чтобы уделять внимание словам Аманды. Как вообще директор Ниландер мог решить, что проведение бала так скоро после смерти Оливии – хорошая идея? Будут ли там названы Король и Королева? Я пыталась представить себе директора Ниландера объявляющим победителей на подиуме в банкетном зале Ортонвилл-Лодж, единственном отеле на мили вокруг. За какую Королеву вообще теперь голосовать, когда Оливия погибла? Я вспомнила ее могилу, не отмеченную даже надгробным камнем. Как-то неправильно было так быстро двигаться дальше без нее.