– Я не вожу с собой наличные, – тут же обрела она прежнюю уверенность и высокомерие. – Снимите с карточки.

Ирина шлепнула на стойку пластиковый прямоугольничек. – Сколько там причитается…

– К сожалению, – развел руками администратор, – мы с кредитных карточек еще не снимаем. Но у нас есть банкомат, вам помочь?

Ангел ее тогда спас. Она сказала:

– Нет, я сама.

Метнулась к банкомату, вставила в прорезь кредитку…

Это было восемнадцатое августа 1998 года. По кредитным карточкам российских банков во всем мире были остановлены выплаты.

Никто даже себе представить не мог, что такое может случиться. Когда Сынка позвали, чтобы он посмотрел, он не мог поверить своим глазам. Даже ему, видавшему виды, было не по себе.

Ванечка лежал в луже собственной крови лицом вниз. Вернее, тем местом, где лицо должно было бы находиться. На самом деле лица не было, просто не могло быть. Потому что голова Ванечки представляла из себя какой-то бесформенный кусок мяса, из которого в нескольких местах торчали осколки черепа.

Он лежал между мусорными баками, далеко от того места, где должен был промышлять.

– Он же… Как он тут оказался? Он же должен был быть в переходе.

Никто не мог ничего ответить. Все стояли и молча смотрели на то, что осталось от Ванечки.

– Менты где? – Сынок наконец сообразил, что нужно вызвать ментов, чтоб они тут все огородили и убрали труп подальше от чужих глаз.

– Нету ментов, – пробормотал кто-то.

– Ну так бегом, позвать! – Сынок схватил за шиворот одноглазого старика без зубов. Кажется, его звали Золушка – для Сынка сейчас это было не принципиально. – И чтоб через минуту был здесь.

– Ага, ага, шейшаш шдеуаю, – прошепелявил старик и шустро засеменил к вокзалу.

– Циклоп, – пробормотал Сынок.

– А? – переспросил его кто-то.

– Ничего. – Просто он вспомнил, что старика называли Циклопом. А как же еще называть одноглазого.

Бомжи толпились возле мертвого Ванечки, привлекая к себе внимание прохожих. Сынок заметил это и приказал расходиться по точкам.

– Чего тут выстроились, дармоеды?! «Бобы» я за вас зарабатывать буду, что ли? А ну бегом по местам!

Но расходиться никто не спешил.

– По местам! – Сынок размахнулся и двинул в грудь безногого Афганца на коляске. Коляска перевернулась и Афганец, брякнув поддельными медалями, кувыркнулся по асфальту.

Удар подействовал на попрошаек убедительней любых слов, и они мигом бросились врассыпную.

– Помогите ему подняться! – крикнул Сынок вдогонку. – Эй ты, Золушка, останься тут!

Да, Золушкой как раз звали этого худосочного парнишку, побитого церебральным параличом и от этого при каждом шаге вилявшего всем телом в разные стороны.

Золушка остановился неподалеку в нерешительности.

– Иди сюда! – приказал Сынок.

Золушка нехотя подошел поближе, предпочитая, однако, держаться на некотором расстоянии.

– Ты ведь должен был работать с ним? – спросил Сынок.

– Кто, я? – Золушка испуганно завертел головой, как будто Сынок мог обращаться к кому-то еще.

– Головка от буя.

– Да, должен был… – обреченно согласился Золушка.

– И что там случилось? – Сынок снова посмотрел на Ванечку и с трудом сдержал рвотный позыв.

– Я ничего…

– Не видел?! – Сынок закончил фразу за перепуганного Золушку. – Ну конечно, я ведь именно для того вас расставил по двое, чтобы вы ничего не видели. Да?

– Да… То есть нет, то есть…

– Что там случилось?! – оборвал его Сынок.

Но договорить он не успел, потому что подоспели менты.

– Ну, чего тут у тебя? – Капитан Сердюк посмотрел на Сынка и достал сигарету. – Спички есть?

– Что? – переспросил Сынок.

– Через плечо. Спичку дай! – Сердюк взял у Сынка коробок. – Кто это так Ванечку?

– А я откуда знаю?

– Чего ты меня звал? – Сердюк недоуменно посмотрел на него.

– Как, чего? Ты ж мент.

– Ага, ну и что? – Сержант сплюнул прямо в кровавую лужу. – И что, что мент?

– Ну как… – Сынок пожал плечами. – Разбирайся.

– Ага, мне больше делать нечего. – Сердюк огляделся по сторонам. – Скажи, кто его, я разберусь, а так нечего голову морочить. Зови свою роту, пусть уберут тута.

– Как это? – опешил Сынок.

– А ты как думал? – рассмеялся Сердюк. – За что меж нами «бобы»?

– За «крышу», – ответил Сынок.

– Во! – Сердюк поднял в воздух указательный палец. – Вот именно, за «крышу». Я, так и быть, глаза закрою. Или ты хочешь, чтоб вас вообще прикрыли из-за жмурика? И мне на хрен на свою смену трупак вешать?

Сынок еле сдержался, чтобы не выбить этому хряку пару зубов. Когда Сердюк ушел, он повернулся к Золушке и сказал:

– Давай, собирай опять наших. Пусть спрячут его пока в канализации. А вечером с мусоровозкой вывезем.

Золушка подошел к нему и жарко зашептал на ухо, неприятно дыша чесноком:

– Сынок, Ванечку какой-то мент забирал.

– Что? Чего ты мелешь? – Сынок недоверчиво посмотрел на Золушку. – Какой еще мент?

– А вот такой. – Золушка испуганно огляделся по сторонам. – Подошел, документы проверять хотел. А какие у Ванечки на фиг документы? Ну он его и поволок куда-то.

– Ты чего, напился? – Сынок недоверчиво принюхался к Золушке, но от того несло только чесноком и мочой.

Все это было очень странно. Менты нищих на Курском никогда не хватали. Только иногда гоняли для проформы, да и то в те дни, когда нагрянет начальство. Братство отстегивало ментам, и за это его люди имели «крышу» и не имели конкуренции. Неужели болтовня пацанов про Бобика оказалась правдой?

– Точно тебе говорю! – Золушка перекрестился. – Я еще сам удивился, зачем это им Ванечку хватать. Ну, думаю, может, проверка нагрянула, они и прогибаются? Но тогда почему нас не предупредили? Да и мента этого я никогда раньше не видел.

– Так это не из наших мент был?

– Не-а. – Золушка помотал головой.

– Ладно, – сказал Сынок, задумавшись. – Зови людей, пусть убирают.

Вскоре от трупа не осталось и следа. Ванечку завернули в большой полиэтиленовый мешок, обмотали скотчем и сунули в люк.

А вечером Золушку тоже убили.

Его нашли повешенным на заборе, с выколотыми глазами и отрезанным ухом.