Вербовка не была даже похожа на вербовку – так, незначительные услуги за определенное вознаграждение, скорей игра в… почти шпионов. Ведь практически никаких рисков, и единственная сомнительная опасность – при передачах и изъятиях «закладок». Лишь погодя отдаешь себе отчет…

Погодя вкрадчивый куратор вытравит легкомыслие, четко регламентируя агентурную роль, мотивируя систему поощрений, что помимо материальной составляющей тонко задевала психологические струнки исключительности.

* * *

Отчетность носила проходной характер – на стандартном ежеутреннем брифинге в кабинете старшего начальника службы.

Оперативник, занимающийся группами наружного наблюдения из завербованных местных граждан, просто доводил прочие нюансы, бросая в сторону Бертона Гербера взгляды «на оценку».

И сейчас, дойдя до очередного пункта, постарался сохранить эмоциональную нейтральность:

– У нас появился «супершпион»… агент «Октавия». Шеф, вот взгляните на это.

Все же уловив скрытую усмешку подчиненного, Бертон принял несколько фотоснимков – на одном узнал вышеупомянутого агента, на другой фотокарточке маркером был помечен какой-то бородатый старикашка, в следующем кадре фигурировала степенная дама в роговых очках с мопсом на поводке.

– Это то, о чем я подумал? – недоуменно, скорей догадавшись, спросил шеф отделения. – Фотографировали откуда?

– Из посольской машины. Естественно, подобную самостоятельность мы не могли оставить без внимания, тем более что и реципиент был настоятелен и демонстративен…

– С чего вдруг? Чем вызвано?

– Агент «Октавия» и до этого чувствовал себя недооцененным. Агент понимает, что не располагает выходом к интересным нам материалам и секретам, вот и пытается компенсировать ретивостью и инициативой. Впрочем, допускается мотивация и иного характера. При вербовке и обработке фигуранта был применен стандартный подход вербального поощрения, вроде «ты не такой, как все… мы ценим твои стремления, и прочее». Отсюда, возможно, имеет место быть эффект тщеславия, где в том числе играют нереализованные надежды на театральном поприще… В общем, ничего нового, общечеловеческие страсти. Немаловажным фактором выступает ожидание получить за свои инициативные потуги дополнительное вознаграждение. Итог, как видите – подход к выполнению задания творческий – используя театральный реквизит, получается легендировать дополнительные амплуа, что позволяет агенту пребывать в режиме визуального наблюдения за необходимой территорией практически постоянно. Лишь с периодическими паузами на смену маскарада. Маскировка удачная, явных огрехов в гриме не наблюдается. Счел разумным поощрить премией из оперативных денежных средств.

– Еще один «диссидент сердца»?[52] – в непонятных интонациях произнес Гербер, вроде бы ерничая, но никто из присутствующих на совещании и не думал улыбаться – все понимали, что в их деле может пригодиться любая деталь и мелочь.

И довел… вкрадчиво и одобрительно:

– Все правильно, все верно. Простимулируйте.

Группа СВС[53] в Аргентине.

Подраздел ПВО

Штаб-квартира военной миссии СССР располагался в Буэнос-Айресе под посольской «крышей».

На смену аргентинских приоритетов «в решении оставить поступившее советское вооружение на континенте» там отреагировали сдержанно.

Покуда шли начальные процессы (оргпериод) по учебно-боевой работе и формированию новых боевых расчетов (на основе кубинских товарищей и местных кадров), посылать в зону военных действий необученный личный состав было бы неосмотрительно.

Вне всякого сомнения, Москва обо всем этом информировалась – был отправлен самый подробный отчет, шли дополнительные доклады о любых изменениях обстановки. Однако там, в Кремле, имели далеко идущие замыслы.

Возглавлявшему группу советских военных специалистов генерал-лейтенанту дали недвусмысленно понять, озадачив в приказном порядке: «Оружие надо показать в деле!» Только так, зарекомендовав себя, можно было рассчитывать на расширенные поставки советской продукции… Пробиться на латиноамериканский военный рынок.

Контактируя с аргентинскими военными на своем высоком уровне, советский штаб не мог не интересоваться ходом боевых действий, спецификой применения того или иного оружия. При всем при том, что русские сами порой обладали весьма исчерпывающей информацией, предлагая свои тактические наработки в противодействии британцам. Аргентинская сторона всегда была готова принять помощь, но неохотно шла на раскрытие секретов, особенно освещающих военные неудачи.

В составе средств ПВО, коими располагала латиноамериканская армейская группировка на Фолклендских островах, числились ЗРК «Роланд», зенитные комплексы «Тайгеркэт», легкие ПЗРК «Блоупайп», 35-мм «Эрликоны» и другие ствольные установки.

Как обычно бывает в условиях боевой неразберихи, о точной статистике эффективности применения всего этого ассортимента говорить не приходилось. Желаемое выдавалось за действительное, данные «по сбитым» завышались. Но даже в таком подтасованном варианте показатели оставляли желать лучшего.

Генерал-лейтенант советской миссии был об этом прекрасно осведомлен. Озадачив весь «коллективный разум» своих «штабных», подключив кубинских военных представителей, путем некоторых информационных манипуляций был составлен нехитрый план, в реализации которого аргентинцев все же удалось склонить к использованию советских ЗРК в прямых боевых действиях.

Ход, конечно, был «конем»… и с загибом.

Для начала командующий 5-м армейским корпусом оперативной группы «Мальвинские острова» дивизионный генерал-майор О. Гарсиа неожиданно проявил интерес к советским установкам залпового огня «Град». А затем на очередном заседании штаба Хунты фактически «пробил» для себя поставку этих «великолепных РЗСО» (цитата) – как оказалось, система на южноамериканском континенте уже известна и имеет лестные рекомендации. Одним из положительных резонов здесь являлось то, что вопрос решался оперативно – четыре единицы с кубинскими экипажами легко перебрасывались из Анголы в транспортном самолете Ан-22. А вот тут вступало «во-вторых» – условие, озвученное уже кубинскими военными.

– Мы не можем послать расчеты, не обеспечив должной защиты от авиации противника. – Напирая, что доверяют только проверенному советскому оружию.

Выбор был за ЗРК «Оса-АКМ», в силу своей автономности и подвижности как нельзя лучше подходящих к боевым действиям в связке с мобильными «Градами». Второй боевой компонентой, необходимой для полноценной противовоздушной обороны, назывались скорострельные ЗУ и ПЗРК[54].