Пока не буду останавливаться на художественных фильмах (естественно, тех, которые еще будут сняты, особенно зарубежного производства) – этот сегмент потребует особого подхода. Но музыкальные произведения – дай волю умельцам и талантливым исполнителям – можно перепеть в замечательные хиты, если не один в один, то сочинив русские тексты.

Да – воровство. Да и черт бы с ним, подумаешь – это ко всему еще и прибыльная индустрия! Надо использовать все средства, все полученные возможности. По максимуму. На кону существование страны. И тут каждый штришок, каждая копеечка-цент в копилочку!

А в запасе у нас до момента «Ч» пять-шесть лет… и всего тридцать опережения на постзнаниях.

– Нам сюда еще министра культуры не хватало, – фыркнул маршал, – мало проблем?

– А, на мой взгляд, и передачу «Служу Советскому Союзу» стоило бы переформатировать. Сейчас показывают – солдатики, как конфетки сладкие. А надо больше агрессивности, равно так, как сейчас подают американскую военщину в «Международной панораме». Под жесткую фоновую музыку роликом…

– Под рок этот ваш? – сумел всунуть шпильку Устинов.

– Именно! Себя пацаненком помню – только и глядел в гляделки на боевую брутальность. И больше в кадрах военной техники, в подробностях, чтоб в мальчиковых интересах. И не надо бояться рассекречивания – получалось, что наш человек знал о советских достижениях в оружейке меньше, чем вражеские шпионы.

И все же я вернусь к теме скудности советского телевидения. По моему мнению, надо увеличить количество программ, каналов: отдельные «Культура-история», «Наука-техника», с познавательно-обучающим уклоном для детей… да и для взрослых немаловажно. Расширить сетку вещания, захватывая ночное время.

Придется развить обывательский сегмент – игровые передачи (непременно с призами), всяческие телешоу, ток-шоу. Я, честно говоря, эту ерунду не смотрел, и вряд ли у экипажа на носителях будет сохранено подобное. Но если опросить, кое-кто краем глаза видел, помнит – можно составить примерное представление о правилах, атрибутике и организации постановок. Только давать эту лабуду в меру на потребу определенной категории населения, вроде домохозяек.

Но плюсом – все это создаст на «голубом глазу» дополнительное разнообразие и выбор: кому что – кому лабуду, кому заумности. Опять же – отвлечет, вплоть до того что… когда в стране начинается молодежное криминальное движение? С 23:00?

Вот и гонять музыку и привлекательные программы – вечерние улицы советских городов будут неизменно пустеть. И круглосуточные (ночные) трансляции отберут немало почитателей послушать заморские «голоса».

Терентьев прервался. Увидел, как сидящий подле Андропова секретарь что-то шепнул генеральному, тот, не сдержав недовольной гримасы, кивнул. Объявил для всех маленький перерыв, попросив лишь в лучших традициях Мюллера из «Семнадцати мгновений весны» задержаться Крючкова.

Застучали стулья; тихо обмениваясь мнениями, заседающие потянулись на выход.

* * *

Крючков нагнал Терентьева уже ближе к буфету:

– Подлечиться?

– А? Нет. Я принципиально не похмеляюсь. К тому же совещание…

– Сегодня можете быть свободны, – помощник генсека не смог скрыть своего недовольства, буравя взглядом.

«Однозначно получил втык от хозяина», – определил каперанг по столь наглядным признакам.

– Но завтра к полудню чтобы были как штык, – строго предупредил гэбист. Поколебавшись паузой, добавил: – Поедем в гости… на дачу.

– К Брежневу?

Генерал-лейтенант мнительно уставился, щуря прицелом глаз.

«Ну что за ментовские штучки – сразу в подозрительную позу», – Терентьев повел плечами, посмотрел открыто, успокаивая:

– Просто предположил.

– Предварительно будет проведен инструктаж, что можно будет говорить Леониду Ильичу, а что не желательно.

– Ну, это само собой, – Терентьев вопросительно взглянул – дескать, «можно идти»?

Крючков не возражал, лишь вдогонку подбросив со скрытой ехидцей:

– А вы не так-то просты, Николай Николаевич. Только вот…

И примолк, сверля… лишь только левый «прицел» сменил на «правый».

«А правый глаз у него подобрее будет, – подметил каперанг, – что ж ты молчишь, товарищ генерал? Что “только вот”, уж договаривай».

Договорил:

– Что-то ваши сегодняшние измышления совсем далеки от демократических ориентиров.

– А с чего бы им быть?

– Досель ряд некоторых ваших высказываний давал пищу подумать, но… Сегодня, так или иначе, я оценил ваш честный цинизм.

«Да и вас чистым идеалистом не назвать, – это была запоздалая мысль уже на отходе, оставив чекиста за спиной, – и будь я проклят, приди она вовремя, ляпнул бы. А вот потом – пожалел бы?

Поговорили, называется… по душам. Да только разговор с запашком… с душком».

Говорить о постоянном режиме визуального наблюдения за таким объектом, как Министерство обороны, одним агентом не приходится. Помимо пеших подходов, в том числе и к парадной лестнице, подъездных путей для автомобилей, существовали боковые, скрытые.

И полагать, что окружающая территория не мониторится советскими службами, было бы наивно.

В посольской резидентуре ЦРУ на улице Чайковского прекрасно понимали, что прогуливающегося с утра по Фрунзенской набережной обывателя (допуская и вечерний моцион) еще можно принять как естественное действие. Но целый день на виду? Вскоре человек примелькается.

Конечно, министерство как любое другое советское учреждение, жило стандартным суточно-дневным ритмом – сотрудники с утра и по истечению рабочего дня идут потоком через проходную, возможно, выходят-заходят в обеденный перерыв. Но если отталкиваться от предпосылок, что искомый фигурант является академическим посетителем, то он может являться и отбывать в любое время.

Но время шло, а результаты по операции «Бездомный» пока оставались нулевыми.

В этом случае инициативный и креативный подход к делу агента «Октавия» был поощрительно оценен курирующим резидентом ЦРУ.

* * *

Иногда люди мнят себя не теми, кем являются, принимая на себя роль, навязанную, можно сказать, и внешней средой, и собственной восприимчивостью. Иногда эта придуманная жизнь становится реальностью.

Индивидуальность, взращенная в сытой семье номенклатурщика не последнего ранга, со всеми причитающимися благами, рассматривала окружающую действительность уже привязавшейся презрительной оценкой «совок».

Когда тебе еще с детства «по звонку первому секретарю» – и школа с английским уклоном, и институт… и все в жизни дается легко, падая «перезрелым» в руки. Свой соответствующий круг общения, фирменные шмотки, музычка, журнальчики, видеокассеты, импортный алкоголь, сигаретки, тусовки с подобными тебе «мажорами». Театральный кружок приобщает к столичной богеме, что только завышает самооценку, отделяя тебя от остального рабочего люда… «люди искусства» подтягивают к прогрессивным западным вольностям, запрещенной литературке, разговорчикам диссидентского толка.