Оно было личным.

По крайней мере, это пытался донести до неё Хэтчер. Убийцей было некто, затаивший горькую обиду на её семью – вероятно, на её отца.

Она вздохнула.

«Он ненавидел папу, – подумала она. – Но это нисколько не сужает круг».

Её отец, судя по всему, вызывал какую-то степень неприязни или даже ненависти практически у всех кто когда-либо служил под его командованием. Он делал врагов быстрей, чем любое другое человеческое существо из всех, что были ей когда-либо знакомы.

Он сделал врагов даже из обеих своих дочерей.

Она посмотрела на листок бумаги, лежащий у неё в руке.

Это был не больше, чем листок бумаги. На нём аккуратными строчками были напечатаны имена, а за ними следовала информация, которая могла быть совершенно бесполезна.

«Лица, – подумала она. – Мне нужно посмотреть на их лица».

Они должны быть людьми, которые ненавидели её отца.

Постепенно ей пришла в голову мысль о том, где можно найти таких людей.

Она достала планшет и стала искать на карте место, которое пришло ей в голову. Делая это комок тревоги, который всё это время рос внутри неё, вырос ещё немного.

«Люди, которые ненавидели моего папу», – подумала она с содроганием.

Всю свою жизнь она знала одного человека, который ненавидел его больше, чем кто-либо ещё на земле.

И то был сам её отец.

Вскоре после обеда Райли ехала на восток – вглубь гор Аппалачи. С каждым километром она становилась всё мрачней. Когда пейзаж вокруг стал гористым, она почувствовала, как будто погружается всё глубже во мрак своего прошлого.

Она помнила, что её отец бывало проводил время в Организации ветеранов в Милладоре, небольшом городке поблизости от его хижины. Во время одного из её редких визитов в хижину несколько лет назад он жаловался, что его выпнули из организации и запретили являться.

– Почему? – спросила тогда Райли.

– А ты как думаешь? – проворчал он.

Она могла придумать тысячу причин, почему его выпнули, но ей всё же было его жалко. Она знала, что его членство в Организации ветеранов иностранных войн много для него значило.

Однако, в конце концов, он это заслужил.

Чтобы являться членом организации, нужно было быть награждённым медалью за службу в реальном бою. Она знала, что у его отца хватает медалей, включая ленту за участие в боевых действиях и экспедиционную медаль. Он гордо развесил эти медали на стене своей хижины. Они всё ещё там висели – и, вероятно, там и останутся, раз Райли передумала продавать землю. Вряд ли она снимет их и вряд ли это сделает Хэтчер.

Она не знала точно, почему её отцу отказали от места в организации, но она могла найти там его врагов, а может быть, целое гнездо.

Она въехала в Милладор и увидела, что он очень похож на Денисон – то был захудалый городишко, видавший лучшие времена. Большинство магазинов были заколочены, а многие дома выглядели так, будто в них уже давно никто не живёт.

Здание Организации ветеранов, у которого она припарковалась, напомнило ей паб Вейвланд – такое ветхое, что на мгновение она задумалась, открыто ли оно ещё. Однако около него на заросшей сорняком парковке стояло несколько старых машин и мотоциклов, а из парадного входа как раз вышло несколько седых стариков.

Когда она вылезла из машины, она услышала, что внутри здания играет старая ковбойская песня.

Неожиданно она задумалась, впустят ли её вообще.

Она поняла, что раньше об этом не думала.

Она, конечно, не была ветераном.

Крупный мужчина с жевательным табаком за щекой стоял около двери. Судя по его крепким мышцам Райли сделала вывод, что он здесь осуществляет фейсконтроль.

– Я вас здесь раньше не видел, дамочка, – сказал он. – В каких боевых действиях вы участвовали?

Райли уже собиралась достать значок, когда другой мужчина крикнул изнутри:

– Впусти её, Честер. Она ничего.

«Что ж, похоже, это единственный способ туда проникнуть», – решила она.

Возможно, ей повезло. Скорей всего, будет лучше, если она не станет представляться агентом ФБР. Пусть пока гадают, зачем она пришла.

Она вошла внутрь и увидела, что изнутри здание такое же обшарпанное, как снаружи. В нём было довольно много людей – кто-то играл в пул, другие сидели за столиками в ресторане, кто-то сидел в баре.

На взгляд Райли не увидела ни одного молодого парня, не говоря уже о женщинах любого возраста. Было ясно, что здесь нет ветеранов Афганистана ил Ирака. Это был не тот город, где могли осесть и провести свои жизни молодые люди. Скорей всего, большая часть присутствующих мужчин служили во Вьетнаме и в Корейской войне, а кто-то мог побывать и во Второй мировой.

Ей помахал мужчина, сидящий за барной стойкой, его похотливая улыбка обнажила пару недостающих зубов. Райли поняла, что это он поручился за неё минуту назад.

– Садись, дорогуша, – сказал он, погладив рядом с собой стул.

Райли поборола желание сказать, что она не «дорогуша» и послать его ко всем чертям.

«Сейчас не время», – вовремя подумала она.

Она села на стул рядом с ним.

Всё ещё ухмыляясь ей, мужчина спросил:

– Что будешь пить, милашка? Я угощаю.

Райли почти отказалась от предложения, но потом подумала, что будет лучше, если все присутствующие будут более-менее рады ей.

«К тому же, – с иронией подумала она, – я здесь не то чтобы на службе».

– Двойной бурбон, – сказала она. – Не разбавлять.

Бармен усмехнулся, а улыбка угощающего слегка потухла. Видимо, он ожидал от неё более «женский» выбор, а теперь немного испугался.

Бармен плеснул ей бурбона, и она сделала глоток.

Она решила пить медленно, а возможно и не допить. На данный момент напиток будет служить ей поддержкой, он поможет ей слиться с толпой.

Бармен спросил:

– Откуда вы?

– Из Фредриксбурга, – ответила Райли.

Бармен удивлённо фыркнул.

– И что привело вас в нашу дыру?

– Любопытство, – ответила Райли. – Кто-нибудь из вас помнит офицера в отставке, который сюда раньше приходил? Его звали Оливер Суинни?

Бармен усмехнулся.

– Да, думаю, здесь каждый помнит психа Суинни. Мы вышвырнули его отсюда несколько лет назад. Как он теперь?

– Умер, – ответила Райли.

Бармен снова усмехнулся и покачал головой.

– Серьёзно? Что ж, не могу сказать, что я расстроен. И кем же он вам приходится, а вы ему?