«Гениальность» – Блейн понял, что эта черта в ней ему очень нравится.

– Над сколькими «висяками» ты уже работала? – спросил он.

– Это мой первый, – сказала Райли.

– И каково это? Я имею в виду, в сравнении с остальными делами.

Райли задумалась над его вопросом.

– Это странно. Когда всё началось, я никак не могла избавиться от ощущения тщетности. Всё казалось таким далёким, было трудно ухватиться. След давно простыл, всё это как будто уже было неважно. Но вскоре…

Блейн заметил, что Райли вздрогнула.

– Теперь кажется, что всё случилось вчера. Как будто это вовсе не «висяк». Теперь дело такое же актуальное и безотлагательное, как любое новое дело.

Она пожала плечами и добавила:

– Справедливость есть справедливость, так я полагаю. И пусть она лучше восторжествует поздно, чем никогда.

Блейн понял, что ужасно скучал по ней в качестве соседки.

Райли откусила ещё кусочек чизкейка и восторженно охнула:

– Это лучший чизкейк из всех, что я когда-либо ела. А малина – я её просто обожаю!

Блейн подавил смешок.

«Я знаю», – хотелось ему сказать.

Может быть, позже он расскажет ей, откуда он узнал.

Но это зависело от того, как у них всё пойдёт.

Когда они оба доели, Райли сказала:

– Спасибо огромное, Блейн. Мы чудесно провели время.

– Но ведь вечер ещё не кончился, – возразил Блейн.

Райли посмотрела на него со странным выражением лица.

«О нет, – подумал он. – Она решила, что я с ней заигрываю таким образом».

Однако у него были другие планы.

И теперь он начал ужасно нервничать по поводу того, как они осуществятся.

– Не хочешь прогуляться? – спросил он.

«Что, если она откажется?»

– С удовольствием, – сказала Райли.

Он помог ей надеть жакет и они вышли из ресторана.

Стоял прохладный мартовский вечер, в воздухе приятно пахло весной. Местность вокруг ресторана Блейна была чудесная, то был отреставрированный культурный район. Здесь стояло несколько киосков в современном стиле, вокруг были разбросаны материалы ещё для многих.

Блейн объяснил:

– Завтра здесь будет крупная ярмарка народного творчества.

– Да, я читала об этом, – сказала Райли. – Кажется, будет здорово.

– Да, будет много людей и музыка. Пойдём, я тебе кое-что покажу.

Пока Блейн вёл Райли к какому-то зданию, он был рад услышать внутри него играющую музыку. Он этого ожидал, кажется, всё идёт как надо.

Он проводил её внутрь, где оказалась огромная зала, украшенная яркими цветами и деревьями, в знак приходящей весны. На платформе стоял оркестр, который репетировал для завтрашнего мероприятия.

Когда лидер группы увидел Блейна и Райли, он улыбнулся и кивнул.

Блейн подмигнул ему.

Тут группа начала играть старую песню – то была «One More Night» Фила Коллинза.

Райли радостно выдохнула.

– Но ведь это моя любимая песня! – сказала она.

– Я знаю, – сказал Блейн. – Я попросил моего друга Майки сыграть её сегодня.

Райли удивлённо на него посмотрела.

– Ты знаешь? Откуда?

– Оттуда же, откуда я знаю, что малиновый чизкейк – твой любимый десерт.

Райли смотрела на него с мгновение, стараясь понять смысл его слов.

Потом она закатила глаза, засмеялась и сказала:

– О, нет!

Блейн тоже рассмеялся.

«Кажется, она поняла», – подумал он.

Этим вечером Эприл позвонила Блейну, чтобы убедиться, что он знает всё, что должен, для свидания с её матерью. Он спросил Эприл про любимый десерт и любимую песню Райли. Эприл же с удовольствием предоставила ему эти сведения, как и многие другие.

Всё ещё смеясь, Райли сказала:

– Эту девочку ждёт серьёзный разговор при случае!

– Не ругай её, – сказал Блейн. – Она всего лишь выполняла мою просьбу.

– Сплетничать о любимых вещах матери?

– В точности.

Какое-то время Райли молча смотрела на него. Потом, с озорным блеском в глазах, она спросила:

– Потанцуем?

Блейн улыбнулся и кивнул, а потом провёл её через дверной проём на слабо освещённую террасу в саду. Приятная музыка последовала с ними на прохладный вечерний воздух.

Они начали танцевать, тесно прижавшись друг к другу.

Через несколько мгновений Райли подняла лицо к его лицу и их губы встретились.

Когда они закончили целоваться, у Райли появилось странное выражение лица.

Блейн испугался – понравился ли ей поцелуй?

Ему стало ужасно неловко.

Тут Райли тихо произнесла:

– Ромео, как мне жаль, что ты Ромео.

Блейн заулыбался.

«Какие удивительные романтичные слова!» – подумал он.

Но тут он заметил, что Райли смотрит совсем не на него. Она смотрела на балкон над садом. На нём стояла молодая женщина и смотрела в ночь.

– Ну конечно! – вслух пробормотала Райли. – Почему я раньше не поняла?

Блейн был немного обескуражен.

Романтический момент явно закончился.

– Это как-то связано с твоим расследованием?

– Нет, – рассеянно сказала, Райли, всё ещё глядя в сторону. – Точнее, да. Другой висяк.

Тут она посмотрела на Блейна и сказала:

– О, Блейн, мне так жаль, но мне нужно пойти домой прямо сейчас. Всё было чудесно. Как-нибудь повторим. Обещаю.

Блейн немного натянуто улыбнулся и проводил её до машины.

Везя Райли домой, Блейн говорил себе, что свидание прошло так успешно, как он только мог надеяться.

Но он не мог не гадать, что только она могла иметь в виду, говоря: « Ромео, как мне жаль, что ты Ромео».

Вместо того, чтобы отвечать на случайные попытки Блейна начать беседу, Райли целиком сфокусировалась совсем на других словах. За то время, что они ехали домой, она не произнесла почти ни слова. Она прислушивалась к строке, которая стучала у неё в голове:

«Отринь отца да имя измени».

«Конечно!» – думала она. И почему она сразу не поняла смысл послания Хэтчера?

Раньше её сбивала мысль о том, что сообщение как-то связано с её тяжёлыми отношениями с отцом и только, если оно вообще что-то значило.