Однако до моста оставались еще 50 ярдов. Стрельба и взрывы продолжались до наступления темноты, после чего немцы окончательно убедились в неудаче своего предприятия. Мост остался невредимым.

На следующее утро воздушная разведка установила причины провала. Три сетевых барража были уничтожены, но четвертый устоял и задержал все предметы, плывущие по течению и предназначенные для уничтожения пресловутого моста.

Из Роттердама «бобры» должны были атаковать линии подвоза противника. За последние недели 1944 года они выходили в море не менее двадцати раз.

Когда поступал приказ об очередной ночной операции, у бетонных укрытий, где днем прятались сверхмалые субмарины, появлялись портовые буксиры, и начиналась суета. Со стороны они напоминали толстых мам-кур, хлопотавших вокруг своих цыплят. «Бобры» имели длину всего 8,7 метра, а ширину – 1,45 метра. Когда штурман забирался на свое неудобное сиденье, над водой виднелась только небольшая рубка. Добравшись до шлюза Хеллеветслу, что на севере острова Гере, лодки подвергались последнему осмотру. Техники старались убедиться, что эти самые маленькие боевые единицы ВМФ готовы к предстоящей операции. Примерно через час шлюзовые ворота открывались и, воспользовавшись высокой водой, стая «бобров» выплывала наружу. Дальше они шли по Маасу в сторону моря на своих двигателях. За штурвалами сидели храбрые молодые парни-добровольцы, рвущиеся в бой.

Все, казалось, было против них. Только темные ночи, освещаемые узким серпом молодого месяца, когда небо затянуто облаками и видимость близка к нулевой, давали им шанс не быть замеченными противником. При этом море должно было быть спокойным, а ветер умеренным, иначе путешествие становилось попросту невозможным. Штурман находился в море один, скорчившись на своем неудобном сиденье. Несколько месяцев обучения могли помочь ему постичь только основы навигации, не более того. Если появлялась возможность всплыть на поверхность, штурман оказывался примерно в 3 футах над уровнем моря. Этого было совершенно недостаточно, чтобы видеть далеко. После нескольких часов движения под водой он не имел возможности определить свое местонахождение и взять пеленги, располагая лишь наручным компасом, небольшой картой с нанесенным на ней курсом и инструкциями на клочке бумаги.

Курс, проложенный на карте, рассчитывался опытными штурманами. Ну и что? Несущий две торпеды «бобер» мог двигаться со скоростью всего 4 узла. Скорость течения вблизи голландского побережья была примерно такой же и направлена к берегу во время прилива и в сторону моря при отливе. Сверхмалая субмарина, двигаясь против течения, попросту осталась бы на месте и рано или поздно оказалась бы потерянной. Поэтому время начала похода рассчитывалось так, чтобы «бобер» выходил в море в начале отлива, а возвращался во время прилива.

Однако расстояния, которые требовалось преодолеть «бобрам», обычно не были короткими. Поэтому им часто приходилось дожидаться второго, третьего, иногда даже четвертого прилива.

– Ваш выход ровно в 7.00, курс 260 градусов, – проинструктировал штурмана «бобра» офицер на берегу. Он подробно объяснил, как и когда следует изменить курс, чтобы дойти до Западной Шельды, миновать лежащий на входе остров и войти в нее.

Все инструкции были основаны на том, что скорость лодки и сила течения – факторы известные, выход в море произошел минута в минуту, а все немногочисленные навигационные устройства корабля функционируют исправно и способны поддерживать заданный курс.

Но как быть, если что-то пойдет не так? Если у штурмана возникнут какие-нибудь проблемы; придется отклониться от курса или погрузиться? Причин для этого были десятки! Лодку могла обнаружить воздушная разведка противника; ее могли сбить с курса внезапно поднявшийся ветер или течение; она могла сесть на грунт; все предусмотреть было невозможно.

Если бы сверхмалой субмарине удалось добраться до Шельды, она почти наверняка должна была встретить противника, поскольку один из самых важных морских путей, по которому союзники снабжали свои войска, сражавшиеся на немецком фронте, проходил по Шельде к Антверпену. Здесь всегда были груженые суда, бдительно охраняемые военными кораблями.

– Они там снуют, как машины на Кёнигс-аллее в Дюссельдорфе, – рассказывал один из штурманов «бобра», которому довелось наблюдать это зрелище с берега острова Шоуэн, пока остававшегося в руках немцев.

Когда «бобры» входили в Шельду, в движении судов был перерыв. Нет нужды говорить, что англичане были людьми грамотными и не хуже немцев могли рассчитать, когда следует ожидать появления сверхмалых субмарин противника. Кроме того, они обычно знали из сообщений воздушной разведки, вышли ли «бобры» на тропу войны.

«SM – SM – SM», – звучало предупреждение по радио, и поток снабженческих судов иссякал. Нередко «бобрам» удавалось остановить подвоз грузов в Антверпен на несколько дней одним своим появлением. Понятно, что вражеская пропаганда всячески старалась представить сверхмалые субмарины оружием несерьезным, даже смешным, но от этого оно не становилось менее опасным. Ведь любому (даже непрофессионалу) ясно, что тридцать – сорок «бобров», действующих одновременно на ограниченной акватории, несут серьезную угрозу.

Остановив на время торговое судоходство, англичане выпускали на охоту эсминцы, траулеры, корветы и фрегаты, поддерживаемые авиацией.

Но, несмотря на бесчисленные трудности в период с декабря 1944 года по апрель 1945 года, только в Шельде бобры отправили на дно 90 000 тонн груза противника. Один необыкновенно удачливый штурман, старший корабельный гардемарин Лангсдорф, сумел даже проникнуть в гавань Антверпена и выпустить обе торпеды по шлюзовым воротам, выведя их из строя на двадцать суток. Большинство штурманов «бобров» не вернулись с войны – рано или поздно они становились жертвами кораблей или авиации противника. Остались в живых лишь считаные единицы.

Возьмем, к примеру, историю матроса Энгелага. Недалеко от Хук-ван-Холланд его лодка была неожиданно атакована британским истребителем. Первыми же выстрелами была повреждена кормовая часть «бобра» и уничтожены рули глубины. В результате сверхмалая субмарина перевернулась и затонула.

Все произошло в течение считаных минут. Штурман не успел выбраться. Лодка опускалась на дно. Оставшийся внутри Энгелаг был рад, что пули противника его не задели, но никак не мог понять, что теперь делать. Конечно, хорошо, что его не застрелили, но теперь ему грозит смерть от удушья. С трудом сориентировавшись в обстановке, он с надеждой посмотрел на поток воды, хлеставший внутрь поврежденной лодки. Помещение быстро заполнялось холодной водой.

Быстрее! Еще быстрее! От того, как быстро заполнится лодка, зависело спасение моряка! Только когда она будет полностью затоплена, давление внутри и снаружи сравняется, а значит, появится возможность открыть люк, ведущий в рубку, и выбраться наружу.

Но какая здесь глубина? Теперь каждая секунда казалась вечностью. Давление возрастало, лодка погружалась все глубже. Сможет ли его организм выдержать такое давление? Или его легкие вот-вот разорвутся?

Энгелаг принялся механически выполнять упражнение, которое во время учебных тренировок его заставляли повторять сотни раз: натянул через голову спасательный жилет, свободной рукой нащупал запорный кран баллона сжатого воздуха.