– Может, она тоже сейчас сделает лужу? – Третий блондин брезгливо наморщил нос. – Не хотелось бы запачкаться.

– Да мы уже запачкались, Лисси, – заговорил тот, что с бабочкой. – Эта мерзость с нами на платформе ехала.

– Я не хотела никого оскорбить, – пробормотала я и тут же себя возненавидела. Какой бы я ни была до того, что со мной случилось, вот кем я стала теперь – жалкой, трусливой, не способной дать отпор.

– Сомневаюсь. – Парень с бабочкой сделал шаг к платформе. Отрезал мне путь к отступлению. – По мне, так это очень похоже на оскорбление. Местные пустые сидят по своим норам и носу не кажут днем – верно, парни? Ты, значит, приезжая. Это тебя извиняет…

– Спасибо, – буркнула я, приложив все усилия к тому, чтобы вложить в голос хоть немного злости. – Тогда дайте мне пройти…

– Не спеши. – Парень с бабочкой подошел еще ближе. Я вдруг увидела, что его зрачки сильно расширены, а на коже, покрытой мелкими юношескими прыщиками, выступили капли пота. – Извиняет, да… Но, как преданные слуги правителя, любящие свой город, мы должны убедиться в том, что больше такого не повторится.

Двое других, ухмыляясь, тоже придвинулись ко мне. Я сделала шаг назад и почувствовала спиной решетку, а потом вспомнила о головокружительной пропасти под нами.

– Правитель дал пустым права. – Мой голос дрожал, и я ничего не могла с этим поделать. – Я – человек. Я не сама стала…

– Человек? – Теперь крылья бабочки трепетали прямо у моего лица. – Что-то не похоже. – Он протянул руку и рывком сбросил капюшон с моего лица, другой рукой сорвал темные очки – стекло звякнуло о камень.

– Ростом с мою младшую сестричку, – заметил тот, которого называли Лисси. – Интересно, она и была такой мелкой или это с ней от надмагии сделалось?

– Мелкая, да не совсем. – Его приятель ощупывал взглядом мое тело с нарочито плотоядным видом. – Я вот что думаю, ребята. К чему идти к Лиделии, если можно позабавиться бесплатно, а?

– С пустой? – Парень с бабочкой нахмурился, обдумывая это предложение. – Ты, я погляжу, не брезгливый… Или просто экономный?

Все трое расхохотались. В ресторанчике громко заиграла музыка, и я неожиданно спокойно подумала: закричу, и никто не услышит. Револьвер остался в университете. Достану нож – не справлюсь с тремя. Кто-то из них пострадает – и суд Уондерсмина никогда не окажет мне снисхождения.

– А по мне, так пустая девка ничем не отличается от любой другой. – Лисси присоединился к обсуждению. И все трое смотрели, смотрели, смотрели на меня – ни на мгновение не отводили взглядов. Теперь я заметила, что зрачки расширены у всех троих. Так расширялись зрачки от обезболивающих трав, которые заваривала для меня Маффи. Они что-то приняли. Возможно, следуя за мной, они и сами не знали, насколько далеко готовы зайти. Или знали?

– Что скажешь, пустая? – Парень с бабочкой протянул руку, схватил меня за воротник плаща – крепко, не вырваться – и подтащил к себе. – Дорога тебе твоя жизнь, а? Думаю, ответ очевиден. Потому что выбор простой.

От его дыхания пахло луком, и я рефлекторно отшатнулась.

– Сними плащ и вставай к поручню, как стояла, – скомандовал он, слегка подталкивая меня. – Можешь пока полюбоваться городом.

– Пусти, мерзавец. – Я дернулась раз, другой, но это было все равно что двигать валун – парень был выше на добрую голову и удерживал меня без видимых усилий.

– Не дергайся, или я сделаю тебе больно, – сказал он спокойно, и это спокойствие было страшнее всего: он говорил всерьез.

– Да тебе понравится. Сама посуди, кто еще на тебя позарится? – Лисси подмигнул, став вдруг развязным, почти дружелюбным. – Потом благодарить будешь…

– Заткнись. – Парень с бабочкой говорил так зло, что Лисси мигом осекся, сжался, как зверь, признающий чужое право. – Ты что, ворковать с ней пришел? Давай, – теперь он опять говорил со мной, – если не хочешь полетать.

Почему-то я вдруг успокоилась. Мысли стали ясными, как будто мне не угрожала опасность, а время замедлилось, растянулось, как нить, и то, что в обычных обстоятельствах пришлось бы обдумывать несколько минут, теперь прокручивалось в голове за считаные секунды.

Я была высоко над городом – если прыгнуть вниз, наверное, даже мокрого места не останется. Пока буду лететь, успею обдумать свою жизнь – благо не так много из нее я помню, – а златовласые успеют сесть на платформу, зайти в ресторан под защиту гремящей музыки, смешаться с толпой… Никто не узнает, что здесь произошло. Даже когда то, что от меня останется, найдут, никто не отомстит за меня. Возмездия не будет – не будет даже воспоминания. Может, Прют удивится, что я не вернулась, а Сорока решит, что я передумала искать его. Мафальда сочтет, что мои поиски привели меня куда-то, где я больше не вспоминаю ни о ней, ни о ее детях. В голове у меня вдруг зазвучал ее голос: «Счастье не важнее гордости… А вот жизнь – важнее. Пожалуйста, не забывай об этом».

Но в этот момент я поняла, что не согласна.

– Долго ждать-то? Я сказал, вставай к поручню, дрянь. – Парень с бабочкой рванул воротник моего плаща на себя.

Он говорил спокойно, но я поняла: начинает нервничать. Мы были далеко от света фонарей и толп гуляющих, но все же не в глухом лесу.

– Не встану. – Это было прекрасно. Никогда раньше я не чувствовала настолько пьянящей свободы.

Вдруг мне все стало безразлично. Им больше нечем было меня напугать.

– Что ты сказала? – Теперь его лицо побагровело, как будто его вот-вот удар хватит. Он не ожидал сопротивления.

– Лу, пошли отсюда. – Это заговорил Лисси – кажется, его решимость начала угасать. – Ну ее к Гневному, правда.

– Попугали, и будет. – Теперь к нему присоединился и третий. – Зачем из-за этой мерзости вечер портить, а?

– Заткните рты, вы оба. – Лу рванул мой плащ на себя, размахнулся – щеку как кипятком обожгло. Один из стежков Мафальды у ворота лопнул. – Делай, что я сказал. Ты что о себе возомнила, а? Думаешь, я с тобой шучу?

Я схватила его за руки – вцепилась так, что ногти впились в кожу. Бронзовый поручень упирался мне в спину.

– Ну, давай! – Я не узнала своего голоса – сейчас он больше походил на рычание. – Пошути со мной. Попробуй. Но я клянусь – слышишь, ты, все вы! Я клянусь, что буду бороться изо всех сил, и я не смогу с вами справиться, но одного – я клянусь, клянусь, что одного я точно прихвачу с собой – туда, вниз! Ну что? – Я рванула остолбеневшего Лу на себя – и на поручень. – Хочешь полетать со мной? Хочешь?

Расширенные зрачки метались в клетке глаз прямо напротив моих. И я говорила, и все сильнее вонзала ногти, и рычала, пока не почувствовала, что хватка слабеет. Золотая бабочка била своими ажурными крылышками, как в припадке, пока двое других оттаскивали дрожащего от ярости, побледневшего Лу в сторону.

– Оставь, оставь, – успокаивающе бормотал Лисси. – Видишь, она какая-то бешеная?.. Успокойся, братец. Приди в себя, ну.