Свежий морской воздух, ежедневные прогулки и более разнообразное питание превратили прежде привлекательного юношу в очень красивого молодого мужчину. Маленькая морщинка, залегшая между бровями, придавала ему серьезности, а легкая складка в уголке губ – трагичности. Камердинер следил за тем, чтобы мистер Трэвис регулярно посещал цирюльника, так что его волосы всегда были аккуратно подстрижены, покрашены и уложены. От былых золотых кудрей ничего не осталось, но кажется, мой компаньон успел привыкнуть к новой прическе, к тугому шейному платку и модной трости.

— Доброе утро, миледи! — он поклонился и тут же улыбнулся: — Слуги уверяли меня, что настоящая леди после бала весь день проводит в постели, читая записочки и ответные приглашения, а вы поднялись уже к обеду!

— Доброе утро, мистер Трэвис, — я залюбовалась своим компаньоном. Все же Господь, сотворив его, разбил форму. — Получила письмо из столицы и решила запить новости чаем.

— Сейчас уже время ланча, миледи, предлагаю обсудить письмо за столом.

— Не стоит портить аппетит, Себастьян, — я легко улыбнулась, — поговорим после обеда.

Мы перекусили легким куриным супом с кореньями и рыбными котлетками в панировке. Доктор Смолетт все еще рекомендовал нам легкую еду, без обилия сладостей и сдобы, зато напирал на необходимость рыбы, яиц и овощей.

За едой обсуждали минувший вечер. Я даже посмеялась, когда Мирка внесла целый поднос свежих посланий, и стопка конвертов вздымалась выше ее головы!

Пересев к камину, я разлила по чашкам чай, и мы принялись читать записки. Мистер Дэвис был счастлив. Он благодарил меня за приглашение, за возможность показать свой оркестр, за знакомство с леди Сибиллой и осторожно спрашивал – может ли он надеяться на мою поддержку в этом знакомстве? Судя по старомодному слогу, мистер Дэвис жил уединенно и не заметил, что у мэра подросли дочери.

Я немедля написала ответ и принялась открывать другие конверты. Большая часть посланий были просто выражением благодарности за чудесный вечер. Кое-кто написал ответное приглашение.

— Мистер Трэвис, — я протянула Себастьяну те бумаги, в которых нас приглашали на чай, на представление с “живыми картинами” и на музыкальный вечер, – что вам нравится?

— Пожалуй, “живые картины”, — серьезно ответил бывший семинарист, — там будет тише.

Я только головой покачала. Все же мой компаньон не любитель шумных собраний. Может, и к лучшему.

До самого вечернего чая я писала вежливые ответы, то и дело поглядывая на недочитанное письмо мистера Бриггса. Почему меня ищут? Заподозрили, что жива? И почему сыщики ходят отдельно?

Глава 34

Итан Брейди не спешил. Он изучал доступную информацию. Пусть королевские ищейки наступали ему на пятки, выводы они делали совсем иные. Эти рослые красавцы были уверены, что графиня Верден мертва. А вот Итана постоянно царапала та самая печать из дешевого сургуча. Если бы графиня написала письмо во дворце или в своем доме, печать была бы голубой. Запас сургуча в доме хранился изрядный, это сыщик проверил первым делом.

Если бы писала в застенках – где бы она взяла личную бумагу, качественные чернила и конверт, в котором письмо попало к герцогу?

Да, Брейди расспросил слуг и узнал совершенно точно – графиню увезли из дома гвардейцы герцога. Проследил ее путь до застенков. Узнал много нового от приговоренных к казни бывших стражников пыточного подвала. Даже причину смерти графини узнал – ее сообщил доктор, скупающий тела для анатомического театра.

— А зачем вы выкупили тело графини и этого юноши? — небрежно поинтересовался сыщик. О факте выкупа он уже знал и даже сумму у стражников выяснил.

— Странный вопрос! — доктор посмотрел на сыщика поверх очков. — В моем театре медики всей столицы изучают анатомию человека. На преступниках обычно множество шрамов, болячек, ран, а чистое и красивое тело в театр попадает нечасто. Правильную анатомию тоже нужно знать!

— Стражники показали, что вы объявили графиню Верден умершей от обильного кровотечения. Чем оно было вызвано?

Либб поморщился:

— Эти мужланы… Леди потеряла ребенка.

Итан сглотнул. Он не был сентиментальным, но его бабка была повитухой, поэтому ему случалось видеть и слышать то, что от мужчин обычно скрывается.

— А семинарист? Себастьян – как его там?

— Имени не знаю, — махнул рукой док, — просто красивый юноша с развитой мускулатурой. Он умер от внутреннего кровотечения. Кто-то из стражников ударил его в печень.

Итан задумался. Доктор отвечал гладко, не вспоминал, не мялся. Конечно, тела отличались от его обычной “клиентуры”, но все же…

— А ваш помощник, тот, который готовит тела к сеансу, он не мог ничего перепутать?

— Крюмсдаль? Как он мог что-то перепутать? — фыркнул Либб. — Или вы думаете, все тела одинаковые? Спешу вас уверить – не мог он напутать. Тело графини нам пришлось отдать сразу после первого сеанса, а юношу изучали еще несколько дней.

— Куда вы деваете тела после театра? — с интересом уточнил Брейди.

— На кладбище, — пожал плечами доктор, — в общие могилы для неизвестных бродяг.

Сыщик покивал. Пока никаких расхождений с собранной информацией не было. И все же, будь у него больше полномочий, он бы вскрыл могилу леди Верден. Тем более ее саркофаг установили в фамильном склепе Верденов, и даже землю копать не нужно…

Задумавшись, Итан рассеянно простился с доктором и двинулся к неприметной таверне в дурном районе. Теневые короли ему кое-что задолжали, самое время спросить должок!

Той же ночью склеп Верденов был взломан. Работали лучшие воры теневой конторы. Они даже плюнули, когда вскрыли обычный, в общем-то, замок. Но дальше их ждал сюрприз – за обшитой металлом дубовой дверью в склеп шла посеребренная решетка.

— А графья-то своих предков побаивались, — хмыкнул один из воров, разбираясь с хитрым запором, который можно было открыть без ключа, но только с внешней стороны.

Итан Брейди, облаченный в черное, промолчал. Он вырос в таком месте, где живых следовало бояться больше, чем мертвых, и часто проводил время на кладбище, ведь можно было стянуть с могилы поминальный кусок хлеба или пару яблок.

Открыв решетку, два вора и один сыщик спустились на пару ступеней. Склеп рода Верден не слишком сильно углублялся в землю, поэтому здесь не было сырости и плесени.

В центре зала стояли постаменты с саркофагами основателей рода. Мраморную крышку последнего пристанища первого графа украшала скульптура лежащего рыцаря из темного камня. В руках статуи был зажат настоящий