и все. Нас **ут особисты.

– Это да…

* * *

Догнать Хирурга удалось уже под вечер, возле какого-то хуторка с большим залитым водой рисовым полем. Почти догнать. Следы врача еще не успели заполниться водой, на уставшем лице Огонька появился азарт.

– Сейчас возьмем его. Еще полчаса и… стой!

Мы мгновенно присели в траву, выставили вперед автоматы – из полуразрушенной хижины вышел белый мужик в зеленой американской куртке. Был он патлат, небрит, носил солнцезащитные очки.

Мужик поднял пустые руки, крикнул по-английски: «Я не вооружен, не стреляйте».

– Что он говорит? – Огонек разогнул усики на гранате.

– Говорит, что не вооружен.

– Что будем делать?

– Я подойду к нему, а ты отойди на опушку, будь готов.

Огонек дал мне гранату, я закинул автомат за плечо, взялся за «кольт». Осторожно подошел к хижине. Американец все так же держал руки вверх, показывая свое миролюбие.

– Ты кто? – поинтересовался я.

– А ты?

– Я первый спросил.

– Ну, я Джон Воробей.

Я заулыбался. Вспомнил знаменитого пирата из кинофильма. Кстати, Джон был на него слегка похож. Такие же космы волос, какие-то фенечки на них… Прям хиппи посреди вьетнамских болот.

– Я тоже Джон.

– О, так мы тезки! Ты, наверное, ищешь кого-то?

Парень лукаво на меня посмотрел.

– Ты дезертир! – сообразил я. Вот откуда военная форма.

– А ты русский диверсант, – пожал плечами «пират». – Тебя акцент выдает.

– Слушай, а как тебя тут вьетнамцы терпят?

– Да тут их и нет. – Джон махнул рукой в сторону обгоревших верхушек деревьев. – Наши тут так напалмом все причесали…

– Сегодня нет, завтра будут…

– Ну, когда будут, тогда и буду решать проблему. – Дезертир почесался, я с отвращением заметил в волосах вшей. – Скорее бы все это закончилось. Спать не могу, есть не могу – одни вопли раненых в ушах.

– Ладно, приятных тебе снов. – Я начал отступать, не поворачиваясь спиной. Не хотел получить нож под лопатку. Бедный Чунг! Перебить столько американцев, а погибнуть от «своего», да еще вот так, в спину… Мой счет к Хирургу сильно вырос.

– Постой! – Джон опять почесался. – Вы же своего ищете? Ну, такого, чернявого громилу?

– Да. Ты его видел?

– Мельком. Он вон там, на поле.

Дезертир махнул рукой в сторону рисовой плантации.

– Откуда знаешь?

– Видишь? Там птицы кружат. В центре поля есть островок с шалашом, он еще там.

– Я бы тебя отблагодарил, да нечем.

Джон засмеялся:

– По нашим временам, не стрельнул в живот – уже, считай, «спасибо» сказал.

– Так и есть.

Пока шел обратно к Огоньку, все решал, как быть. Два автомата против одного. А если кого-то из нас Хирург ранит? Как идти обратно? Второго Ивана я не дотащу. Сил уже нет совсем. На привале даже пришлось проколоть новую дырку на ремне – штаны начали спадать.

Дойдя до опушки, рассказал спецназовцу про дезертира, про остров и Хирурга на нем.

– Говно вопрос, – отмахнулся от меня Незлобин. – Ща порешаем с ним.

Огонек снял с себя ремень, продел его в пряжку. Получившееся кольцо затянул на правой кисти, между указательным и большим пальцами зажимал конец ремня. Вложил гранату посередине, примерился. Сделал несколько круговых вращательных движений. Да это же праща!

– Ну, и где он?

Мы подошли к началу поля, высокие колосья не давали разглядеть остров, но я ткнул пальцем в небо, где кружили птицы:

– Вон, видишь голубей? Он под ними. А ты уверен…

Договорить я не успел. Незлобин выдернул чеку, вложил гранату в пращу и в одно движение закинул ее вперед. Тут же, без перерыва, швырнул вторую гранату, затем третью. Мы без команды рухнули в грязь, впереди раздались глухие взрывы. Над нами прошелестели осколки, посыпались стебли.

– Предупреждать же надо! – Я принялся отряхиваться.

– Предупреждаю!

Незлобин затянул обратно ремень, взял на изготовку автомат:

– Ну что, сходим посмотрим?

– Я первый. Ты по дороге в дозоре шел, теперь моя очередь.

– Ну давай.

Мы, аккуратно ступая, дошли до края островка. И чуть не блеванули. Хирурга раскидало по частям. Голова лежала в центре, одна нога – в грязи рядом. Тело с вывалившимися кишками было усыпано обломками шалаша.

– Собаке – собачья смерть, – пробормотал Огонек. – Пошли обратно, чего пялиться на него. Хоронить хочешь?

– Конечно нет. Думаю, как подтвердить начальству его смерть. Нательного жетона у него же нет.

– Давай голову с собой возьмем. Или уши с пальцами отрежем.

– Дурак? Как мы это потащим?

– Возьмем соли у американца…

– Да заткнись уже. И без этого тошно. Вон, «калаш» Хирурга валяется. Номер на него был записан?

– На него.

– Бери и пошли.

Мы вышли обратно на сушу полностью изгвазданные в грязи. Заметив Джона, Огонек вскинул автомат и прицелился.

– А этот тут что делает?

«Пират», опять подняв руки вверх, разглядывал нас с любопытством.

– Изи, парни, изи. Я просто пришел глянуть, чем все у вас кончилось.

– Вот скажи мне, американец. – Я устало присел на пенек. – В чем сила? Разве в деньгах?

Дезертир уставился на меня в удивлении.

– О чем ты там с ним базаришь? – Огонек присел рядом.

– Устал я что-то. – Перед глазами носились черные мушки.

– Думаю, что не в деньгах. – Джон опустил руки. – Но в чем конкретно, пока не решил. А ты как думаешь, русский?

– Думаю, что сила в правде, – процитировал я Данилу Багрова из «Брата» – у кого правда, тот и сильней! Вот ты обманул кого-то, денег нажил, и чего, ты сильней стал? Нет, не стал, потому что правды за тобой нету! А тот, кого обманул, за ним правда!

Американец в удивлении покачал головой.

– Пошли, Вениамин, – повернулся я к Огоньку. – Нам еще домой пилить и пилить.

Глава 14

Посовещавшись с Огоньком, решили назад идти не торопясь. Сколько-то пройдем сегодня, сколько-то завтра, и так постепенно, без надрыва, за недельку дойдем до базы. Будет очень обидно, если сгинем из-за ненужной торопливости.

На следующее утро нас опять разбудили попугаи. Вот ведь, солнце только взошло, еще червяк не начал вылезать, или что там они едят, а они уже орут, собаки мохнокрылые. Мы облегчились, умылись в каком-то малюсеньком ручейке и, взглянув друг на друга, решили не тратить время на постирушки: пока дойдем, лишнее отвалится, а новое прилипнет.

Хоть и шли обратно по своим же следам, но скорость передвижения была гораздо ниже. Перед нами уже не ломился грузин, распугивая всякую мелочь и торя дорогу своей тушкой. Дойдя до памятной стоянки, остановились около наспех сделанной могилы Чунга.

– Вениамин, а какая главная религия во Вьетнаме? – обратился я к молча рассматривающему холмик Огоньку.

– Буддизм вроде.