к кострищу. Уложив горящую куклу на связку хвороста, в последний раз взглянула на отца.

— Знаю, что завсегда будешь со мной, — сказала она. — Да ты знай, что любить тебя не перестану, навсегда в сердце сохраню.

Повернувшись спиной к занимающемуся пламени, Рода закрыла глаза; коснувшись пальцем лба, очертила перевёрнутый треугольник. Медленно ступая по спирали, она направилась к выходу из круга, проговаривая еле слышно:

— Аким, сын Абатура — отец духа мого — покинул Явь, ты прими его, Марена-Матушка, в царстве своём духовном. Ты вознагради его по достойным делам его, по делам его праведным. Прости поступки скверные, кривду вольную да невольную, Духом своим Всесветлым очисть его, защити…

Выйдя из круга, Рода приняла у следопыта факел, бросила его на масляный след, устилающий тропку. Огненный ручей побежал к кострищу, змеёй окутал столбы; разрастаясь, исходя жаром, заплясал на бортах лодки. Воины смотрели, как в золотистом сиянии утопал их воевода, наставник, учитель, отец. Дым поднимался в небо, расправляя серые паруса, увлекая за собой дух могучего тархтарского богатыря.

_____________________________________________________________________________

Ханьфу* — традиционный наряд, состоящий из платья-халата и широкого пояса.

Лунпао* — платье-халат, украшенное изображениями дракона (обычно жёлтого цвета).

11. Послание

Брусничным соком по лиловому шатру неба растёкся рассвет, окрасив багрянцем леса и луга, отразившись в быстром течении реки. Малые пташки завели песнь, перелетая с дерева на дерево, прячась в густых кронах. Выпрыгнув из-за куста голубики, серый заяц замер на полянке, втянул маленьким носом пряный воздух. Тихо, спокойно. Зверёк подошёл к берёзовому пню, заколотил лапками. Едва уловимый хруст сухих веточек заставил зайца замереть; тень большой птицы скользнула рядом с ним. Не испытывая судьбу, серый нырнул в кусты. Любопытство смешалось со страхом, прижало ушастого к земле. Выглядывая из-за веток и груды сухой листвы, заяц взглянул на поляну — человек, неспешно ступая, появился в лучах утреннего солнца. Попятившись, зверёк вылез из укрытия и бросился наутёк, подальше от грозного охотника.

Но человек охотником не был. Не знал об этом трусливый заяц, не знали и смолкшие птицы. Не до лесной живности было гостю. Солнечный луч выбил из русых кос серебро, ветер прижал к груди красную рубаху. Рода остановилась посреди поляны, взглянула на небо — Каркун кружил над лесом, беззвучно венчая уход Акима. Родослава сильнее сжала ларец, наклонила его. Ветер подхватил прах отца, понёс по лесу, единя тархтарского богатыря с величественной Тарой. Богиня природы охотно раскрывала объятия, принимая защитника своих земель.

Подставляя ветру ларец, Родослава шла к реке. Все её мысли были о семье. Чёрный дракон с рваными крыльями не давал покоя, знаменем смерти нависал над братом и племянниками. Как его найти? А найдя, как одолеть? Шум воды становился всё отчётливей, перестала мелькать тень ворона. Взглянув в ларец, Рода вздохнула — он был пуст. Выйдя к реке, богатырша опустилась у поросших мхом валунов. Меж них в пещерке, расширенной дружинниками, лежали щит, меч, ножи, шлем, кольчуги — всё то, что будет нужно отцу в Слави. Проведя рукой по сложенному красному плащу, Рода приподняла его, посмотрела на глиняное вместилище, хранящее кости воеводы.

— Спи спокойно, тятенька, — шепнула Рода, поправляя отцовский плащ.

Хлопнув крыльями, на валун опустился Каркун, застучал когтями по серой тверди. Серебряные лунницы* раскачивались в его клюве, поблёскивая рубинами. Хозяйка протянула к нему руку, принимая серьги. Освободившись от ноши, Каркун поудобнее устроился на валуне, подставляя под тёплые лучи угольные крылья.

— Вот, тятенька, серьги для матушки, — улыбнулась Рода, опуская лунницы в пустой ларец. — Она любила, когда ты ей подарки привозил. Пущай порадуется родимая, ты обними её за меня.

Уложив ларчик рядом с вместилищем, богатырша подняла массивный камень, заложила вход. Осмотревшись, ухватила ещё один камень. Вскоре курган был сложен, с виду никто бы и не подумал, что это чья-то могила — просто часть живописного места. Как и желал Аким.

Проведя рукой по камням, Родослава выпрямилась, собираясь уходить, ведь её уже ждали Рагдай с Велибором — их рубахи то и дело выглядывали из-за раскачивающихся ветвей. В этот миг Каркун закричал, захлопал крыльями, знаменуя чьё-то присутствие. Незримая сила остановила богатыршу, заставила обернуться — на речных волнах покачивалась белая лебедь. Изменившись в лице, Рода зашагала к реке, перешла на бег. Мелкие камушки, вылетев из-под сапога, застучали по водной глади; женщина встала, как вкопанная, буравя взглядом грациозную птицу. Лебедь неспешно проплыла мимо неё, вышла на берег. В боковом зрении богатырши белое тельце вытянулось, сравнявшись с ней в росте.

Повернувшись, Рода всмотрелась в лик гостьи. Казалось, солнечный свет проходил сквозь неё, не грея бледной кожи. Большие серые глаза смотрели в самую душу, стройный стан скрывало невесомое белоснежное платье.

— Мир тебе, Аделя.

Откинув за спину золотистые длинные волосы, посланница хозяйки нави улыбнулась.

— Здравствуй, Родослава.

— Ты проводила Акима к Маре? — выпалила Рода.

— Два лета его жизни остались непрожитыми, — взглянув на курган, ответила Аделя, — он проживёт их меж мирами.

— Нет, — рыкнула Рода, — я просила Макошь переткать его жизнь, я чувствую — она услышала меня.

— Услышала, — кивнула ведунья. — Мара пришла за ним, но Аким пожелал отходить эти лета средь своей дружины. Аким великий воин, чистая душа, его желание — закон даже для Богов. Не тревожься, Мара напитала его дух силой, явь ему не страшна… коли надолго в неё входить не станет. А посему не зови его, Рода. Помни, что теперича его дом — межмирье.

— Ты знаешь, что за нежить убила его? — прищурилась воительница.

Аделя подошла ближе, отчего по серым камням расползся иней. Пристально всмотревшись в глаза богатырши, заговорила:

— Дракон — не нежить. То чуждая нави сущность. Она тянется из Тьмы, а питает её сама смерть. Не ведаю, что за колдовство порождает ту тварь, да со дня смерти Акима боле его не было.

Улыбнувшись лишь уголком губ, Рода подалась к ней, прошептала:

— След. Всё оставляет свой след в нави.

— Да, — кивнула Аделя, — таковой ты сможешь найти.

— Поможешь?

— Помогу, — ответила ведунья и, загадочно улыбнувшись, добавила: — Приходи ко мне.

— Найдёшь меня по крови, — прохрипела Рода.

— Найду, сестра, найду, — бросила Аделя, заходя в воду. Лишь стоило подолу её платья намокнуть, как точёный стан уменьшился, гибкие руки обратились крыльями. Белая лебедь взмыла в небо, канув в безмятежной бездне.

Решив для себя что-то, Родослава поспешила к друзьям. Каркун оттолкнулся от валуна, поднялся ввысь, следуя за хозяйкой.

* * *

Сидя на поваленном дереве, Велибор водил хворостиной по земле. Рода запретила следовать за ней, велела ждать здесь,