Рука Нормана заставила ее прогнуться, и выставить ягодицы. Элена со стоном почувствовала, как его палец входит в ее лоно.

— Ты, похоже, хочешь меня, – прошептал он, добавляя второй палец.

Элена выгнулась ему навстречу, понимая, что очень влажная и его пальцы легко проникают в нее, вызывая волны удовольствия. Ей было стыдно, но она оправдывала себя тем, что не имеет другого выбора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Норман отстегнул цепь от стены, оставляя ее руки закованными, и развернул девушку к себе лицом, впиваясь губами в ее губы. Остатки ее платья он срезал ножом, заставляя ее дрожать от близости острого металла. Почувствовав себя обнаженной, девушка инстинктивно попыталась закрыться.

— Опусти руки. Я хочу как следует тебя рассмотреть, – Норман обошел ее со всех сторон и подтолкнул к матрасу в углу.

— На четвереньки, – приказал он. Элена выполнила это и стояла не в силах поднять головы от стыда и желания. Между ног все вымокло. Слух уловил звон металла, Норман откинул ее волосы в сторону и надел на нее тяжелый ошейник с цепью.

Девушка попыталась обернуться к нему и сесть, но тут же получила шлепок по заду.

— Не меняй позу. Жди, когда я захочу войти в твои дырки.

Он опустился на колени сзади нее и сильно раздвинул ей ягодицы, открывая и растягивая ее сокровенные места. Его пальцы вошли в ее лоно, заставляя сладко застонать.

— Желаешь меня?

— Да, – к его удивлению, ответила она. Ни мольбы о милости, ни попытки сопротивляться, только возбуждающая покорность.

— Чтобы я вошел сюда, тебе нужно будет заслужить, – его пальцы покинули ее дырочку, заставив девушку огорченно застонать. – Грязных воровок трахают в другое место, – шепнул он, смазывая ее другое отверстие.

Девушка испуганно вздрогнула, чувствуя, как его палец проникает туда, куда не должен. Норман размял колечко ануса, наслаждаясь стонами и страхом девушки. Затем приставил к нему член. Анальный секс очень нравился ему унизительным положением и болью, которые испытывала в этот момент женщина, так что стоны Элены и просьбы остановиться только сильнее возбуждали его. Для девушки это было чревато тем, что его внушительный орган стал еще больше и тверже. Норман входил в нее очень медленно, чтобы она привыкла к его размеру и ощущениям. Рукой он сжимал ей соски, затем спустился ниже и стал ласкать ее клитор и влагалище. Его член наконец, проник ей в попку до конца, и мужчина остановился, давая ей возможность привыкнуть к этому.

Одной рукой он продолжал ласки ее дырочку, а пальцами другой вошел в рот, заглушая стоны боли и удовольствия своей игрушки.

Наконец, он начал двигаться внутри нее, сильными, но осторожными движениями, Элена реагировала тихими вскриками на каждый толчок, при этом продолжая облизывать его пальцы. Боль давно сменилась неожиданным удовольствием, девушка смогла расслабиться, подстроиться под ритм и теперь каждая деталь того, что с ней происходило подталкивала ее к ярчайшему оргазму. Когда она закричала, в первый момент он подумал, что сделал слишком больно. Он наклонился и посмотрел ей в лицо. Это была не боль, а пик страсти. Элена получала удовольствие от того, что он делал с ней и как он это делал. Норман почувствовал сильнейшее возбуждение. Он двигался в ней, чувствуя, как волны ее оргазма отступают и ее тело напрягается уже от боли непривычного акта. Он решил не мучать ее дальше. Чуть ускорил ритм, натянул цепь ошейника, заставляя Элену прогнуться. Полюбовался тем, как под оставленными плетью узорами сжимаются ее мышцы. Наконец Норман разрядился внутри нее. Он отпустил цепь, и девушка упала на матрас, тяжело дыша и извиваясь от пережитого удовольствия.

Мужчина не без удивления наблюдал за ней. Он отдавал себе отчет, что его желания были необычными. Поэтому приходилось договариваться с женщинами. Обычно он платил так что бы все оставались довольны. Они знали, что он будет с ними делать, были согласны на эти действия. Но все до единой терпели это. Так или иначе, обычно, все заканчивалось слезами измученных женщин. Никто не получал удовольствия от боли или унижений. Но с Эленой все прошло иначе.

Он снял с нее цепи и ошейник, укрыл одеялом и лег рядом, разглядывая следы от браслетов на тонких запястьях, представляя, как будет выглядеть ее спина и ягодицы на следующий день после порки.

— Теперь вы отпустите меня? – тихо спросила девушка.

— Мы только начали, моя дорогая, – многообещающе отозвался он.

Глава 14. Прощание Шафараз

Айрина с недовольным видом прошлась по смотровой.

— Я не хочу, чтобы ты меня осматривала. Но ты должна сказать, что сделала это! – приказным тоном заявила она.

— Ты не доверяешь мне? – удивилась Сахана. – Я не скажу ничего Алкиду о твоем состоянии, если дело в этом.

Айрина посмотрела на нее с сожалением.

— Алкид-Алкид, – передразнила она. –Думаешь на этих землях может случиться что-то, о чем он не знает? К тому же как ты можешь мне обещать, что ничего ему не скажешь, если его власть над тобой абсолютна?

— Зачем ты тогда пришла? Что с тобой происходит, Айрина?

— Из-за Марка. Он переживает за меня, но мне не нужна ничья помощь. Просто скажи ему, что осмотрела меня.

— Я не понимаю, к чему эти секреты, если я могу помочь…

Айрина истерически рассмеялась:

— Помочь? Почему все хотят мне помочь? Как же меня это достало. Особенно мой брат!

Сахана не могла понять, почему женщина так себя ведет.

Стук в дверь прервал их. Голова слуги просунулась в дом.

— Госпожа Айрина, вам пришло письмо.

Айрина забрала конверт из его рук, пробежав его глазами она взяла свою шубку и, извиняясь, сказала Сахане:

— Брат пишет, что хозяин прииска, ну этот Рудольф, ты помнишь, сегодня вечером приедет к нам на ужин. Я должна все подготовить. Умоляю тебя, скажи Марку, что осмотрела меня. Я в долгу не останусь – если тебе что-то нужно, я обязательно это сделаю. В рамках разумного.

— Алкиду тоже так сказать? – поинтересовалась Сахана.

— Не вздумай, – фыркнула Айрина. – Он поймет, что ты лжешь. И мы обе об этом пожалеем.

Айрина вдруг подошла к Сахане и порывистым движением обняла ее. Объятие было странным, женщины будто две выточенные из дерева фигурки соприкоснулись так, как им позволили их статичные тела, совершенно не подходящие формой для объятий.

—