Поначалу она решила остановиться в гостинице, но та была переполнена военными, и она не сочла приличным поселиться в чей. К счастью, Маша встретила здесь давнего своего знакомого, полковника Генерального штаба Григория Окуневского, часто гостившего в Полетаеве и даже пытавшегося ухаживать за ней. Он предложил Маше отдельную квартиру, которую подготовил для французского консула, но тот но какой-то причине не приехал.

Квартира была страшно дорогой, и пробудь она там день или месяц, все равно должна была заплатить четыреста рублей. И все-таки Маша согласилась взять ее, так как она находилась в двух шагах от дворца и рядом с домом великого князя, чьим сыном и был князь Василий.

Устроившись в квартире, Маша послала Антона, сопровождавшего ее в этой поездке вместе с горничной Катей, передать письмо другу и однокашнику Владимира Илларионовича еще по Пажескому корпусу графу Мюллеру, бывшему в свое время метрдотелем Александра Павловича и до сей поры служившему его брату.

Маша помнила его как чрезвычайно обстоятельного, вежливого до тонкости человека. И он не обманул ее надежд, с первых же минут встречи предложив ей всяческую поддержку и участие. Зная Машу маленькой девочкой, он был поражен приятными изменениями в ее внешности и заявил, что преклоняется перед ее смелостью и решительностью. И тут же предупредил ее, что Государь в последнее время не в духе, поэтому подойти к нему сейчас с просьбой было бы краппе непредусмотрительно.

Но уже на следующий день Мюллер появился с радостной вестью: ему удалось договориться с графом Александром Лобановым, любимцем Николая, и тот готов выслушать Машу.

Полковник Окуневский вызвался проводить ее к дому, где остановился граф, но тот оказался поистине неуловимым.

В первый их визит он был на маневрах, во второй — обедал с Государем. Десять раз за два дня Маша подходила к его квартире и лишь в одиннадцатый застала его у подъезда, разговаривающим с офицерами. Распрощавшись с ними, граф повернулся и сделал шаг в сторону крыльца. Маша решительно заступила ему дорогу и поклонилась:

— Ваше сиятельство, прошу выслушать меня!

Граф с удивлением посмотрел на нее:

— Что вам угодно, сударыня?

— Граф, мне сказали, что я должна обратиться к вам, чтобы узнать, как подать просьбу Его Императорскому Величеству.

Граф поднял свои густые брови домиком и весело хмыкнул. Он был довольно красивым мужчиной, но его несколько портил длинный нос и тонковатые губы, которые он тем не менее скривил в достаточно благожелательной улыбке:

— Осмелюсь вас спросить, сударыня, кто вы и какого рода прошение желаете передать Государю?

— Я — воспитанница князя Гагарниова, Мария Резванова, и имею желание просить Его Императорское Величество о разрешении последовать на поселение вслед за моим женихом Дмитрием Гагариновым.

— Дмитрием Гагариновым? — с удивлением переспросил граф. — Но насколько мне известно… — Он вдруг замолчал и уже более строго посмотрел на Машу. — Прошу вас, сударыня, минуту подождать…

Он быстро вбежал но ступеням и скрылся в доме. И действительно, буквально через минуту снова появился в дверях, но если раньше он был в походном военном сюртуке, то теперь переоделся в парадный мундир флигель-адъютанта. И девушка едва сдержалась, чтобы не зажмуриться от блеска многочисленных звезд и орденов, втайне удивившись, сколь успешно граф Лобанов служит во славу царя и Отечества. На вид ему было не больше тридцати пяти, и, судя по всему, за каждый год службы он совершал не менее двух подвигов…

Спустившись вновь но ступеням, граф остановился напротив Маши, смерил ее взглядом с ног до головы и с некоторым высокомерием в голосе произнес:

— Я согласен выслушать вашу подробную просьбу, но сейчас меня требует к себе Государь. Поэтому предлагаю вам отужинать вместе со мной в десять часов вечера. В это время уже достаточно темно, но я пошлю за вами экипаж. За ужином мы обсудим ваши проблемы и решим, как поступить дальше… — Он помолчал секунду, опять окинул ее быстрым взглядом. — Не забудьте, экипаж будет подан к десяти. — И, слегка поклонившись, граф Лобанов подошел к большой черной карете, поджидавшей его у крыльца, и вновь уехал.

Маша не слишком долго раздумывала, какое платье ей надеть к ужину с графом. Их было всего три, и она остановилась на самом скромном, темно-сером кашемировом, с застежкой под горло и длинными узкими рукавами, украшен, ном лишь маленьким кружевным воротничком и такими же манжетами. Волосы убрала в тяжелый узел, надела темную в цвет платья шляпку и посмотрела в зеркало. Несомненно, она выглядела сейчас старше своих двадцати, но румянец во всю щеку выдавал и ее волнение, и тщательно скрываемый возраст. Она попыталась замаскировать румянец белилами, но и это не помогло, в конце концов Маша плюнула на все эти ухищрения, умылась и принялась дожидаться обещанного экипажа.

…Граф оказался человеком пунктуальным, и экипаж за Машей прибыл ровно за четверть часа до назначенного времени, а уже в десять часов граф Лобанов встречал ее у дверей столовой, где был накрыт стол на двоих.

На этот раз он был не в военном мундире, а в нарядном камзоле, шитом золотым шнуром. И Маша почувствовала себя рядом с ним жалкой и бедной дурнушкой, но ошибке попавшей в эти шикарные апартаменты с блестящим мраморным полом, огромными окнами, по случаю позднего времени закрытыми плотными шелковыми шторами, с мебелью красного дерева, обтянутой тонким бархатом нежного персикового цвета.

Граф заметил Машино замешательство, подал ей руку и подвел к маленькому столику, на котором все было приготовлено для ужина. Лакеи разлил но бокалам шампанское. Граф поднял спой бокал и улыбнулся Маше:

— Не смущайтесь, Мария Александровна, выпейте Немного за наше знакомство, и вам станет несравнимо легче изложить свою просьбу.

Маша сделала пару глотков, но Напряжение не отпускало ее, кроме того, ее сильно смущал взгляд князя, слегка оценивающий, слегка насмешливый…

— Нутс-с, сударыня, в чем же состоит ваша просьба? — Граф не выдержал первым и, отодвинув от себя тарелку с начатым ростбифом, вытер губы салфеткой. — Удивляюсь, как такая нерешительная особа осмелилась требовать аудиенции у Государя! Или вы язык проглотили?

— Нет, язык у меня на месте! — с вызовом произнесла Маша и почувствовала, что совершенно перестала бояться этого человека. — Я намерена просить вас, граф, передать Государю мое письмо, в котором я умоляю Его Величество смилостивиться и позволить мне следовать в ссылку вместе с моим женихом.

— И с каких это пор, сударыня, вы стали вдруг невестой Дмитрия Гагарннова? — с ехидной усмешкой заметил граф. — В свете всем давно известно, что он собирался жениться на Алине Недзельской.

— Собирался, — Маша посмотрела ему в глаза, — но после известных грустных событий Алина отказала Мите.

— Ах, значит, она все-таки отказала вашему Мите? — неожиданно рассмеялся граф Лобанов и, сделан новый глоток из бокала, уже серьезно сказал: