Мира смотрела на тлю с холодным отвращением, Шишига с любопытством, в Руслан с задумчивостью.

Когда я закончил рассказ, Руслан предложил тост.

– Предлагаю выпить за возвращение, – сказал он.

– И за победу над тлей, – добавил я.

– Нет, – сказал Руслан. – Я видел их близко. Пока государство разберется с этими переходами между параллелями, найдет путь в измерение, где находятся камнеедки и научится запускать туда вооруженных солдат, твари размножатся настолько, что заполонят всю планету.

Мира выронила вилку.

– Расскажите, что вы видели, Руслан, – попросила она после того, как мы выпили.

Слегка насупившись и опустив взгляд на стол, Руслан начал рассказывать о своих похождениях.

Мира перестала есть и, вежливо отодвинув тарелку в сторону, сложила руки, как ученица подготовительного класса. На протяжении всего рассказа она ни разу не отвела взгляда от Руслана. На ее лице последовательно отразилась гамма разнообразных чувств. Глаза были широко открыты, брови то и дело удивленно взлетали вверх, а губы вздрагивали то в улыбке, то в ужасе.

Судя по всему, подвиги, которые Руслан совершил в течение этих трех дней, нельзя было даже в мыслях сопоставить с теми скучными, прозаическими делами, которыми занимался я.

Когда Руслан начал рассказывать о том, как он во время проведения своего опыта, едва услышав шум моей машины, бросился бежать наперерез, Мира пришла в восторг.

– Здорово, что вы успели, – сказала она с какой-то страстной горячностью. – Нам очень не хватало такого мужественного и решительного человека. Теперь можем рассчитывать не только на удачу, но и на здравый смысл и умение распланировать действия…

– О, да, – сказал Руслан. – Замешкайся я на минуту – и сейчас, не иначе, находился бы уже совсем в ином измерении… Бродил бы там, как одинокий странник.

Неожиданно Мира стала суетиться.

– Что ж мы тут расселись?.. – пробормотала она. – Вы ведь три ночи не спали! Вам срочно надо отдыхать. Роман, Ростик… Придумайте, где человеку спать. Все важные решения надо перенести на завтра. А на сегодня все.

– Не стоит, – сказал Руслан мягким голосом. Он протянул руку и взял Миру за кисть. – Благодарю вас, но не стоит. Я уважаю режим, но мелкие невзгоды для меня не проблема. И главное, не надо никого напрягать ради меня. Я вполне могу о себе позаботиться…

Не в силах больше это слушать, я встал из-за стола, поблагодарил Миру за ужин, извинился и, прихватив аппарат, отправился на второй этаж.

Сев за стол, я включил хроновизор и начал наблюдать за жизнью вечерней Москвы.

Машин было не много. Они не спеша проползали по улице и останавливались на перекрестке. Я заметил, что в районе прибавилось света. Окна домов, которые вчера были погружены в темноту, сегодня ярко горели. Может быть, жизнь понемногу налаживалась?

Развернув аппарат, я посмотрел в коридор. Там было темно. Разумеется, персонал ресторана отправлен в вынужденный отпуск. Должно пройти некоторое время, прежде чем заработают мелкие предприятия и небольшие ресторанчики, такие, как наш «Поплавок».

Но что, если восстановительный период затянется на долгие годы? Ведь разрушен самый центр столицы, в котором находились Кремль, администрация президента, Госдума… Я до сих пор не ездил за Новый Арбат и не видел, уцелело ли здание правительства.

Мне представился Белый Дом, облепленный тлей, и я в гневе сжал кулаки.

Что стало с российским правительством? Ведь большинство из чиновников живет в центре, где-нибудь на Остоженке… Успели ли они эвакуироваться?

Вчера по телевизору, который я смотрел через свой аппарат в кафе, крутили несколько повторяющихся роликов. Съемки велись с двух-трех мест на Садовом. Кроме того, показывали Коломну и Сергиев Посад. Ни одного политика или министра я не увидел, в кадрах маячили лишь возбужденные физиономии репортеров.

К сегодняшнему вечеру иностранные журналисты могли пронюхать гораздо больше. Чтобы узнать об этом, я мог съездить в то же самое кафе или еще куда-нибудь.

Загоревшись идеей, я выключил аппарат из сети, поднял его и направился вниз.

Шишига лежал на столе, свернувшись калачиком, а Мира и Руслан все еще беседовали.

– У вас аналитический склад ума, – говорила Мира, когда я проходил мимо них. – Мне это очень импонирует.

Я молча прошагал мимо.

Выйдя на улицу, я вдохнул свежего воздуха, подошел к пикапу и погрузил в него аппарат.

Через пятнадцать минут я уже сидел в кафе и, попивая из банки микс, смотрел телевизор.

В реальном кафе, кроме персонала, было всего два человека. Странно, что хозяин до сих пор не распустил работников.

Облокотившись о стойку, я смотрел, как девушка в накрахмаленном чепце переключает каналы. Прямо перед объективом стоял узкий бокал с пивом, который обхватывала мужская рука с обручальным кольцом на безымянном пальце, – ее владелец находился как раз на моем месте.

По CNN показывали вчерашние ролики. Время от времени выползали слова: «Moscow. The anomalous cataclysm».

Иногда появлялись лица комментаторов. По движению губ я угадывал некоторые слова, но не мог понять, о чем идет речь.

Потом неожиданно появился министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу. Буравя глазами камеру, он о чем-то торопливо говорил.

Затем кадр сменился показом двух песчаных клякс на асфальте. Снова появился комментатор, одна бровь у него была по-американски приподнята.

После комментатора возник спасатель в экипировке. Он стоял на фоне магазинной витрины и выдавливал по слову в микрофон, который то подскакивал к его рту, то вновь отскакивал.

Вдруг стакан передо мной подпрыгнул на столе, и пена из него выплеснулась на стойку. Девушка испуганно посмотрела в объектив, затем сделала мину и выключила телевизор.

Так и не получив того, чего хотел, я потащился к выходу.

Когда я возвращался назад, над городом висела луна. Она была абсолютно круглой и такой яркой, что свет от нее превратил местность в черно-голубую фотографию.

Меня так поразило зрелище, что я чуть не въехал в ров, который неожиданно образовался прямо среди дороги в районе одного из перекрестков. Дыра уходила в тень, и мне пришлось выйти из машины, чтобы осмотреть тротуар, по которому я буду объезжать ров.

Осторожно, прислушиваясь к ощущениям, я подошел к краю и заглянул. Это была довольно глубокая канава, дно которой заполнял песок. Я прислушался, но шорохов не услышал.

Новость было настолько скверной, что я на некоторое время забыл восхищенный взгляд Миры, которым она смотрела на Руслана. По этому месту я проезжал полчаса назад. За это время хронокеры смогли переработать несколько десятков кубометров асфальта, щебня и грунта, превратив их в пыль. Это говорило о большой численности тлей. Я вообразил себе кишащую массу на дне канавы и попятился назад.