«Я, впрочем, тоже, но я все-таки мужчина…»

- Разумеется, - ничуть не удивилась его замечанию Габриэлла. – Мы заранее позаботимся о надежном убежище для тех, кто не сможет участвовать в бою. Анаис, Мария, да мало ли кто еще!

- Например, виконтесса де Габардан, - рискнул Зандер задать деликатный вопрос.

- Нет, Зандер, - покачала головой сестра тана Мишельера, - Веро как раз из тех, кто пойдет в бой. Она невероятно сильна, лишь немного уступает мне в уровне Дара. Так что, не стоит вестись на ее внешность, Зандер. Берунико боевой маг, и этим все сказано.

«Еще одна молодая женщина и снова боевой маг? – задумался Зандер. – Что это? Неужели результаты селекции? Тогда Мишельеры наверняка знают о наследственности нечто такое, о чем не знает больше никто».

- Зандер, - чуть улыбнулась Габриэлла, - извините, но этого я вам рассказать не могу. Тайна рода, сами понимаете.

«Она догадалась, о чем я думаю, - покачал он мысленно головой. – Умна, ничего не скажешь!»

- Мы собираем сейчас в столице наши силы, - добавила Габриэлла. – Будут еще красотки и красавчики… Их, к слову сказать, надо будет ввести в общество, то да се… Поможете, я надеюсь?

- Анаис справится с этим куда лучше меня, - усмехнулся в ответ Зандер, великолепно знавший природу своего Дара и предел своих возможностей.

Апрель

2. Вероника

Вообще-то, это была чистой воды авантюра. Но Вероника Акиньшина не зря полжизни провела в своей «естественной среде обитания», живя бок о бок с таким человеком, как ее любимый дядюшка. А Максим Суворин исповедовал в своей довольно-таки сложно устроенной жизни простой, но универсальный принцип: кто не рискует, тот не пьет шампанского. На самом деле, принципов такого рода у дяди Максима было куда больше, но вот про риск он говорил чаще. А когда выпивал, то есть «наливался по полной», мог озвучить по случаю и менее приличный вариант своего жизненного кредо: воровать - так миллион, трахать - так королеву. Грубовато конечно, - особенно в присутствии юной девушки, - но, по сути, верно, и Вероника это отлично понимала. Она знала, мелкие риски не стоят потраченных на них нервных клеток, денег и здоровья. Зато серьезные – однозначно уместны, если ты не желаешь прозябать, а, напротив, хочешь преуспевать. По всей видимости, это был правильный подход, - все-таки она училась у лучших, - и эта тактика, нечувствительно переходящая в стратегию, успела уже принести ей пару раз нехилые дивиденды. Однако, уйти в никуда, положившись на одно лишь слово человека, которого и знаешь-то всего ничего, это уже поступок на грани безрассудства. Или за гранью, как посмотреть.

Акиньшина, и в самом деле, была девушкой не только красивой и умной, но также достаточно рисковой. Решительной, но обычно в меру осторожной. Умевшей думать на перспективу, ставить перед собой нетривиальные задачи и решать их раньше или позже, — это уж как получится, - достигая искомой цели хитростью или коварством, а то и ломясь напролом, как какой-нибудь обезумевший от гона носорог[10].

Впрочем, оглядываясь назад, Вероника понимала, что случай со «старинным приятелем ее дядюшки и его племянницей-аристократкой» был непохож ни на один другой в ее короткой пока, но насыщенной событиями жизни. Единственный шанс, уникальная возможность, что-то, о чем, по сути, даже не грезилось в ее самых сладких мечтах. Стать грозной колдуньей и настоящей аристократкой, жить в мире, совершенно непохожем на ее собственный. Тридцатые годы, свинг и чарльстон, крепдешиновые платья и авантажные французские мужчины… Ну, или женщины, подобные Габриэлле де Мишельер, - ведь Вероника пока еще не определилась в своих половых предпочтениях, - однако главное – это именно Магия. Она стала решающим фактором в принятии Акиньшиной столь непростого решения. Рискованный шаг, поступок, чреватый многими опасностями, но на одной чаше весов лежали все ее страхи и опасения, а на другой – возможность творить магию, о которой ей даже не мечталось. И она поверила Габриэлле и, тщательно взвесив все «Pro et contra»[11], решила составить ей компанию. Впрочем, не просто так, да и не с кондачка.

Кроме симпатии к тану и его сестре у Вероники имелась определенная уверенность в правдивости их слов и посулов. Уверенность же эта основывалась на данных ее личного детектора лжи. Речь о секретном таланте Олега Плотникова, который, грубо говоря, обычно знал, «когда ему врут». Ну и Наденька Вербицкая внесла в их общее решение свой немалый вклад. Подруга не умела предсказывать будущее или что-нибудь еще в этом же роде, - одним словом, не пророчица, - но зато иногда она просто знала, «чем сердце успокоится». Не детально и без подробностей, но, тем не менее, могла сказать, как оно там сложится в близком будущем небезразличного ей человека. И на этот раз Надежда выдала на-гора два речения, которые вполне удовлетворили и Акиньшину, и остальных ее друзей или, лучше слазать, компаньонов: «опасно, но перспективно» и «все будет хорошо, и мы поженимся». Это и стало, на самом деле, решающим фактором, и Вероника решилась на «эмиграцию с концами».

Правда, уходить пришлось в спешке и практически налегке. Спасибо еще у дяди Максима имелся в загашнике кое-какой запас на черный день. Будучи его доверенным лицом, Акиньшина знала пару-другую его нычек и захоронок. Но те тайнички предназначались для совсем других случаев жизни. И, однако, - а говорят еще, что предчувствия – это сон разума, - обсудили они однажды и такой вариант. Как раз сразу после первого визита Габриэллы. Тогда Суворин прямо сказал, что, «если пригласят и надумаешь уйти», золотом и камешками, мол, обеспечу.

- Ну, а если случится форс-мажор, - добавил Максим Суворин в конце того судьбоносного разговора, - бери, что найдешь. Не обеднею.

Так что был у нее карт-бланш от дядюшки Максима. Был, но она, как порядочный человек, ему все-таки позвонила с одноразового телефона и спросила намеком, можно ли? Суворин дал добро, и следующей проблемой Вероники стала одна лишь грузоподъемность. Три слитка золота Good Delivery[12] – это уже 36 килограммов, да три с гаком кило крупных бриллиантов и изумрудов, пять килограммов платины в