обществу маску, а не лицо. Сам же он предпочитает заниматься наукой и прочими серьезными предметами. Поэтому, будучи женщиной умной и порядочной в изначальном смысле этого слова, Анаис не пыталась переделать его под себя, довольствуясь тем, что Зандер и сам хотел измениться, чтобы сделать ей приятное. И он действительно менялся, но при этом «не совершал резких движений» и всячески избегал ситуаций, в которых пришлось бы ломать себя по-настоящему. Анаис это понимала и на него не давила. Напротив, она готова была поддержать Зандера во всех его начинаниях, - например, в изучении практической медицины, - и не пыталась отвадить от него его старых друзей, вернее, одну конкретную подругу – Габриэллу Э’Мишельер. Тем более, что Габи была близкой подругой Эвы Сабинии, наперсницей которой Анаис являлась чуть ли не с раннего детства. Так что Зандер получил полную свободу действий, но, к его чести, пользовался этой свободой разумно, что называется, без фанатизма.

Наукой Зандер, правда, сейчас почти не занимался, но лабораторию в одном из просторных подземелий шато все-таки оборудовал. Основное же время он тратил на тренировки в боевой и ментальной магии и на изучение целительства, поскольку горький опыт показал, что для спасения Габриэллы Мишельер хорошего знания теории в отсутствии практических навыков оказалось критически недостаточно. И еще он продолжал свои детективные изыскания, стремясь обнаружить того, кто злоумышлял против принцессы и герцогини Перигор. Здесь у него были серьезные подвижки, но радоваться пока было рано. Картина целиком все еще не сложилось, и в самой истории имелось несколько довольно больших пробелов. Впрочем, интуиция подсказывала, что он уже близок к разгадке этого преступления, но сколько времени займет этот последний этап расследования, пока не знал. Могло случиться и так, и эдак.

«Или быстро, или нет… - сыронизировал он мысленно. – Надо бы навестить Мишельеров, может быть, они тоже что-то раскопали…»

С Тристаном и Габриэллой Зандер не виделся уже целых две недели. Пару раз перезванивался с обоими и даже обменялся письмами и подарками на февральские иды[5]. А сегодня, - на Луперкалии[6], - в палаццо Коро должна была состоять «волчья вечеринка», и это был отличный повод увидеться с обоими Мишильерами в их, так сказать, естественной среде обитания.

- Мишельеры устраивают вечеринку в честь Луперкалий, - сказал он жене за завтраком. – Сходим?

Письмо-приглашение пришло с утренней почтой, так что на данный момент знал о вечеринке он один.

- Сходим, - согласилась Анаис. – Не припомню, чтобы кто-нибудь еще отмечал Луперкалии, но давай действительно навестим Мишельеров. Давно не виделись, и повод прелестный. Это что, экспромт?

- Пишут, что импровизация, потому и с приглашением так сильно запоздали. Письмо пришло только этим утром.

- Не страшно, - отмахнулась Анаис. – Среди друзей такое возможно… По крайней мере, иногда… В общем, не моветон.

С этим Зандер был согласен и порадовался только тому, что никого не пришлось уговаривать.

- Не хочешь спросить Эву Сабинию, - предложил он тогда жене. – Может быть, она захочет к нам присоединиться? С ней мы тоже не виделись уже целую вечность. И это было сущей правдой. Супружество незаметно отдаляло их от прежних друзей, не предлагая, впрочем, никого иного взамен.

- Хорошая идея! – согласилась Анаис. - Сразу после завтрака я свяжусь с ее секретарем.

Так и получилось, что в палаццо Коро они приехали целым кортежем. Не без помпы, конечно, но дело не в том, как это выглядит, а в том, что все-таки приехали. И, к слову сказать, ни разу об этом не пожалели. Вечеринка получилась веселая и какая-то по-настоящему дружеская, поскольку народу собралось совсем немного: каких-то сто человек, никак не больше. И, разумеется, все это были знакомые лица, люди, с которыми они оба, - и он, и она, - давно уже хотели повидаться. Впрочем, появились здесь и два новых для них персонажа: виконтесса де Габардан – юная красавица, оказавшаяся кузиной Габриэллы и Тристана, - и высокий голубоглазый брюнет, представившийся как Capitaine de corvette[7] Гийом де Ламот-Уданкур из Сентонжа. Имя показалось Зандеру знакомым, и покопавшись в своей практически бездонной памяти, он все-таки вспомнил, что Ламот-Уданкуры из Сентонжа, вообще-то, герцоги. Но мужчина, являвшийся, по-видимому, последним в роду, предпочел титулу офицерское звание.

«И в чем здесь интрига?» - спросил себя Зандер, но ответа на этот вопрос у него так и не нашлось. Данных не хватило.

Зато, наблюдая за этими двумя, - капитаном и Э клана Мишельер, князь Трентский пришел к выводу, что, если капитан все еще с Габриэллой не переспал, то наверняка сделает это в ближайшее время. Во всяком случае, по ощущениям, все шло к тому, что Ламот-Уданкур станет ее постоянным партнером.

«Не мужем… - решил Зандер. – Хотя, о чем это я? Если он герцог, то вполне подойдет Габи и как супруг».

Знатен, наверняка небогат и не жигало, отличный кандидат в принцы-консорты.

Еще большую загадку представляла собой виконтесса де Габардан. В отличие от Габи, вместе с которой, как вскоре выяснилась, она росла в Беарне, эта девушка даже не думала притворяться провинциальной простушкой. Умная, великолепно образованная и воспитанная в лучших традициях франкской аристократии, виконтесса не робела даже в присутствии принцессы-наследницы. Но больше всего занимала Зандера система отношений, которую он уловил буквально с первого взгляда на собравшееся общество. Берунико де Габардан явно запала на Габриэллу Э’Мишельер, и та, что удивительно, отвечала ей взаимностью.

«Впрочем, возможно, эти отношения начались не сейчас, а уходят корнями в их общее прошлое? У девочек такое, кажется, случается… У мальчиков, впрочем, тоже».

Возможно, что так все и случилось. Детская любовь, уединенный замок… Однако дело явно не ограничивалось давней привязанностью, но, главное, что система отношений, которую увидел Зандер, отнюдь не исчерпывалась связью Габи-Бери. По первому впечатлению, Тан, которому через две недели предстояло жениться на герцогине Перигор, тоже вел с юной виконтессой молчаливый, но от этого не менее интригующий диалог. И, судя по тому, что говорили глаза девушки, спать она была готова с обоими Мишельерами. Мария Перигорская все это видела, - ибо никто особенно и не скрывался, - и, разумеется, дико ревновала, но вмешиваться тем не менее не спешила и, судя по всему, не будет этого делать ни сейчас, ни в будущем, как, впрочем, и капитан Ламот-Уданкур, который тоже все видит и понимает, но резких телодвижений делать не станет. Этому довольно-таки брутальному мужчине шашни между его женщиной и какой-то