с высоченными потолками и каким-то невероятным переизбытком золота и драгоценностей.

Я шагнул в сторону и осмотрелся.

Золотые люстры, золотые подсвечники, позолоченная лепнина и старинные фрески. Золотые чаши с благовониями и подвесные лампады. Золотой жертвенник, золотой престол и постамент для даров посетителей. Позолоченные, мать его, сводчатые балки и балюстрады. Прошитые золотыми нитями гобелены…

— Настолько предсказуемо и нелепо, что даже отчасти карикатурно, — продолжал насмехаться Эстир. — А вообще грустно, друзья мои. Очень грустно. Вот гляжу я на это — и что вижу? Никаких попыток отрефлексировать наследие инквизиционного прошлого. Никакой реальной праведности. Никакого погружения в образ жизни, основанный на самоотверженности и помощи страждущим. Удивительно. Прожить столько лет и обрести фактическое бессмертие, чтобы по-прежнему беспокоиться о трех «Т».

— Что за три «Т»? — не понял Герман.

— Телки, тачки, тряпки, — пояснил шаман, после чего вновь обратился к отражению в зеркале. — Хотя, с другой стороны, будь отец Малькольм нормальным, я бы хотел с таким породниться. Соединить капиталы.

На последней фразе Гундахар наконец-таки улыбнулся. Впервые за сегодняшнее утро.

— За мной, ленивые черти. Выходим из зала, затем поворачиваем направо и спускаемся вниз. А ты, усатое чучело, лучше заткнись, — игв покосился на снующих по коридору фанатиков Святого Трибуна. — Пока эти уроды тебя не услышали.

— Эдрик… Эдрик! — послышался чей-то голос.

К нам направился один из отцов.

Белоснежная мантия, инкрустированный драгоценными камнями пояс и три золотых браслета на запястье. Символ принадлежности к числу высшего руководства клана.

— Эдрик, ты оглох?!

— Проклятье…

Генерал медленно развернулся.

— Отец Ксандер, — поклонился он.

— Я ждал тебя в покоях весь вечер!

Запыхавшийся священнослужитель остановился напротив и пристально заглянул Гундахару в глаза. Казалось, он пребывал на грани истерики. Вздувшиеся на лбу вены, исказившая лицо гримаса отчаяния и стекающие по вискам капельки пота.

— А ты мало того, что не пришел, так еще и не ответил на мои сообщения! Как это понимать?!

Странно, но нашего с друзьями присутствия он не стеснялся. Либо вовсе нас не заметил, либо был настолько поглощен эмоциями, что наплевал на приличия. Как, впрочем, и на конфиденциальность.

— Прости. Этого больше не повторится.

— «Не повторится», — фыркнул Ксандер. — Ты мне уже это говорил. И не раз. Честно говоря, я уже не знаю, что с тобой делать. Сослать в Сумеречные земли или все-таки сменить гнев на милость и применить дисциплинарное взыскание?

Стоя сбоку от генерала, я заметил, как у него начал дергаться правый глаз. Где-то внутри себя игв пребывал от ярости, однако из образа не выходил. Держался до последнего.

Он не мог себе позволить стать первым «человеком» в нашей группе, которого скоропостижно раскроют. Самолюбие бы ему этого не простило.

— Ну и чего ты молчишь?! — надавил фанатик.

— Я выбираю последнее.

— Дисциплинарное взыскание, значит. Что ж, хорошо, — отец склонил голову набок и, протянув руку, нежно ухватил Гундахара за подбородок. — В исповедальню. Сейчас же!

— Как пожелаешь.

Генерал и священнослужитель направились в сторону ближайшей кабины. Затем Ксандер пропустил «Эдрика» вперед и занавесил проход бархатной ширмой. Ловушка захлопнулась.

Мы в свою очередь замерли в напряженном молчании. Сейчас что-то произойдет. И, кажется, я даже знаю что.

Пять секунд. Десять. Пятнадцать.

Хрусть! — разнеслось приглушенным эхом по залу.

— Черт… Вот черт… — прошептал Мозес. — А ведь я так и знал! Это плохо. Очень плохо.

— Тихо.

В двадцати метрах от нас рыцарь смерти отодвинул полог ширмы и посмотрел в нашу сторону.

— Эй, Маркус. Отец Маркус! Подойди.

— Не понял, это он кому? — спросил Герман. — Мне или Владу?

— Вайоми, твою мать!

«Блин, точно».

Я бросился к кабине.

— Собери «Телекинезом» его прах и сдуй куда-нибудь на хрен. Ну или в вазу насыпь, мне плевать.

Как оказалось, игв не только познакомил «начальника» с «криолитовым посвящением», но и облутал его тело до нитки. Так скажем, получил достойную компенсацию за моральный ущерб.

— И откуда эти твари берутся… — покачал головой Гундахар. — Ладно бы это было гормональное нарушение в пренатальном периоде. Такое и вправду случается. Но ведь Система отлаживает организм каждого как часы. Значит, это точно влияние массовой культуры. Энквиэ тхон…

— Безобразие, согласен, — кивнул я. — А теперь пошли. Время не ждет.

* * *

Ограбление продолжалось.

Медленно, но верно мы продвигались к намеченной цели.

Миновали алтарь, покинули главный зал, осторожно проследовали по длинному коридору, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, повернули направо и остановились напротив спуска в хранилище.

Мраморные колонны, здоровенные фрески с батальными сценами и два охранника возле двери. С ними мы расправились легко. Выглянув из-за угла, я применил на каждого «Суггестию» зарядами по пять тысяч единиц маны, заставив их поверить, что время остановилось. Сделал с ними то же самое, что когда-то проделал Окрус с тысячами орков.

Вот только стражники и без того стояли неподвижно, в связи с чем мне пришлось устроить проверку. Воспользовавшись «Искажением», я создал двух назойливых мух и посадил их каждому на глазное яблоко — мужики не шелохнулись. Отлично, значит работает. Поглотило их беспощадное время.

Думаю, где-то через пару минут они «отвиснут», но при этом даже не поймут, что мы проходили. Взяли их ключи, приоткрыли позолоченную дверь и спустились вниз.

Там мы последовательно вырезали еще три десятка охранников. На этот раз натурально. Выпили зелья невидимости, окутали себя «Приглушением шагов» и били по башке каждого, кто попадался нам на пути. После чего лутали их трупы и ссыпали кучки пепла куда придется. В подсобку, в мусорные ведра, задували под ковер и так далее.

Изначально мы планировали просто прошмыгнуть незамеченными и никого не трогать, однако в свете последних событий особо смысла в гуманности не было. Менее чем через час отец Ксандер воскреснет и обязательно врубит тревогу. А это значит, что чем меньше стражников за нами погонятся, тем лучше.

— Картина, на которой доблестные отцы Святого Трибуна сражаются против армии язычников, — продолжал суфлировать Глас. — Эпично. Но, по сути, это наглядная иллюстрация того, как две горстки космической пыли выясняют, чья фантазия реальней. Да и зачем они бесконечно сражаются? Не понимаю. Держались бы вдали друг от друга, и всё. Ведь даже собаки, как узел развяжется, тотчас же разбегаются в разные стороны. А люди всё пытаются общие темы найти. Да еще и прибегают к