— Дирижабль это огромный мешок наполненный водородом, а водород очень взрывоопасная штука. И потом скорость у такой огромной колбасы небольшая, а самолет если для него двигатель сделать хотя бы в сто сил, то скорость разовьет в час до ста километров и больше, это уже сейчас. А в будущем самолеты будут летать со скоростью звука. Поверьте, будущее за самолетами. Дирижабли тоже будут применять, но наполнять их будут гелием, тот не взрывается, но это довольно дорого.

— Гелием? Так где ж его взять столько — Скептически произнес Сергей Петрович.

— Что еще не умеют вырабатывать гелий в промышленном масштабе? — Удивился я. — Ну тогда скоро уже начнут.

— А скажите Алексей, женщины там как одеваются? — Затронула животрепещущую тему Аннушка.

— Женщины? А вы знаете Анна Николаевна, по разному они одеваются. Основная масса в брюках ходит, если не слишком жарко, редко кто в платье, но и они попадаются, но это в городе, в деревне, скорее всего, кто постарше так те или в платье или в юбке, а молодежи в деревнях почти нет, а та что еще осталась от городской отличается мало.

— В брюках ходят? — Сделала большие глаза Аннушка.

— Ага, в брюках. В штанах! Но это если не жарко, а в жару многие шорты напяливают. Шорты это те же штаны, только штанины короткие. В основном выше колен и у некоторых намного.

— Что, так с голыми ногами по улицам и ходят. — Удивился Сергей Петрович.

— Так с голыми и ходят. — Подтвердил я.

Сергей Петрович с сомнением покачал головой. А красавица Аннушка, чуть порозовев, прикрыла глаза. Видимо представила себя в шортах. Я тоже не прочь был бы на нее посмотреть в шортах, а лучше в купальнике. Эстетическое должно быть зрелище. Но про женские купальники в виде маленьких тряпочек с веревочками рассказывать не стал, хватит ей и этого для обсуждения в женском обществе.

— Ну так что Сергей Петрович, развеял я ваши сомнения относительно себя?

— Пожалуй да, но вы же всем рассказывать это не будете?

— Нет, конечно! И Вас попрошу не слишком откровенничать на эту тему. Я постараюсь и без этого заинтересовать ваших друзей своим проектом. — Сказал я и добавил. — Так во сколько собираются они вас навестить?

— В два часа наметили. — Сказал Сергей Петрович и, обратившись к жене, спросил: — Так же Анечка?

Та занятая своими мыслями рассеянно кивнула головой. Похоже, озадачилась красавица, модной темой. Посмотрим до чего додумается, а там и я чего-нибудь подскажу. Вслух сказал:

— Тогда я к часу подскочу, шашлык приготовлю.

— Приходите, а Софрон Тимофеевич с вами придет?

— Нет, не придет. Он наш будущий дом решил до дождей крышей накрыть. Работать будет вместе с местной артелью.

— Не доверяет? — Насмешливо спросил Сергей Петрович.

— Да нет, просто ему еще дня три-четыре ждать разрешение на добычу золота, вот он и хочет поработать, а не маяться от безделья.

— Вот как! Неужели золото нашли? — Удивился Глебов.

— Нашли жилу. Вот хотим будущим летом добыть золотишко. Ну, пожалуй, нам пора.

— И чаю не попьете? — Вдруг спросила, очнувшаяся от модных грёз, Аннушка.

— Спасибо Анна Николаевна, но в другой раз. Дел еще много до отъезда сделать надо.

Попрощавшись с хозяевами и крикнув Митьке с Антохой, чтоб догоняли, вышел на улицу. Судя по реакции Сергея Петровича на мою подростковую внешность, завтра меня ожидает не легкий разговор. Чтобы не облажаться, нужно будет серьезно подготовиться. Ладно, есть еще время. Придумаю что-нибудь.

Глава 11

Парни догнали меня уже на подходе к дому дядьки Никифора.

— Вы чего там застряли? — Спросил я.

— Да Глашка не отпускала. Всё расспрашивала про село. Про подруг и родню. Скучает видно по дому. — Сказал Тоха. Митька лишь ухмыльнулся и промолчал.

— Тор, а скажи-ка мне, о чем ты позавчера с этим Илюшей беседовал?

— Про тебя он расспрашивал. Боится он тебя, вот и хотел разузнать, что да как. — Ухмыльнулся Митька.

— И что ты ему про меня рассказал?

— Да много чего, теперь он тебя еще больше боятся будет. — Митька засмеялся, видимо вспомнив, что наплел бедному Илье про ужасного меня.

— Ну и на фига ты это сделал. — Спросил я веселящегося Тора.

— А ты зачем этого жирного мной пугал. Врал ему, что люблю молотком пальцы дробить. Вот и я в отместку рассказал, что ты любишь глаза ножом выковыривать, потом назад вставлять. Сказал, что ты такой злой, даже мы тебя боимся.

Тоха слушал нас с раскрытым ртом, потом сообразив, что Митька городит ерунду, засмеялся.

— Правда! Немтырь когда ты бороду цепляешь, страшный становишься как главный бандерлог.

«Ну, если главный бандерлог — горилла, то конечно зрелище не для слабонервных» — подумал я, но на гориллу не тяну.

А ведь надо сегодня навестить ювелирную лавку, вспомнил я про Дарьины рисунки. Блин! Опять клеить эту надоевшую бороду! Может так пойти. Сказать, что по поручению Бендера мол, картинки принес? Нет, рановато еще раскрываться. Мадам и так вон с подозрением ко мне приглядывалась. Увидит молодого парнишку, возьмет и выпряжется. Я конечно постараюсь восстановить «статус кво», но с Сарой-Серафимой это может и не пройти. Это пухляша мне удалось напугать и то, потому что тот замарался по самое не могу, да и трусоват хлопец. Мадам же испугать будет гораздо труднее. А поэтому идти придется снова в бороде и усах.

Увидев меня снова, Илюша чуть побледнел и засуетился. Я не стал его разочаровывать.

— Успокойся парень! Я не у всех глаза ковыряю, только у тех кто сильно выпрашивает. Ну, или у тех, кто верит всему, что наплетет про меня некий Тор.

Оставив бедного Илюшу осмысливать сказанное, прошел в уже привычный кабинет. Пухляш увидев меня, закрыл гроссбух, куда что-то записывал и, поздоровавшись, сказал:

— Господин Бендер вы вероятно к Саре. Я сейчас пошлю за ней Илью.

— Не стоит беспокоить Серафиму Исааковну. Мне нужны именно вы.

— Зачем? — Немного занервничал Михаил Исаакович.

— Вот в этой папочке рисунки одной художницы, которой я покровительствую. Я хочу, чтобы они продавались в вашем ювелирном салоне. Кстати можете взять некоторые вставить в рамки и повесить на стены.

— Вы полагаете, их будут покупать?

— Вполне возможно, но если и не будут, я не расстроюсь. Главное пусть картинки находятсяу вас в салоне и, если кто пожелает посмотреть или купить, то показывайте и продавайте. За каждый рисунок просите по тридцать рублей. С каждой проданной акварели ваши десять процентов.

— Десять? Но это очень мало. — Мгновенно, оживившись, воскликнул