В таких обстоятельствах Хызыр-реис отправил послов к турецкому султану Селиму и номинально преобразовал Алжир в османский вилайет. К сожалению, ни легитимность, которую получил Хызыр благодаря своим политическим маневрам, ни две тысячи янычаров, присланных из Стамбула, не помогли ему удержать город. Реис был загнан в угол: он не мог усмирить габсбургскую крепость Пеньон (Peñon), выстроенную на скалах напротив города, а в Тлемсене Габсбурги убили Оруча-реиса. Если прибавить еще и то, что морские гази притесняли народ, а Ибн-уль-Кади, бывший союзник Оруча, объединился с султанами Туниса и Тлемсена, то несложно понять, почему в 1520 году Хызыр, покинув Алжир, отступил к Джиджелю. Оттуда он продолжит борьбу с мусульманскими правителями соседних областей: в 1521 году завоюет Эль-Кул, в 1522-м – Аннабу и Кусантин, в 1525-м возвратится в Алжир, а в 1529-м станет полноправным правителем города, захватив Пеньон.

Реис и его пираты сделают своей целью мусульман и христиан Северной Африки – такие условия диктовала местная политика. В 1533 году Барбарос был вызван в Стамбул, где его назначили на должность капудан-ы дерья. Первое, что после этого сделал реис, – захватил столицу бывшего покровителя, тунисского султана. И хотя он потеряет ее уже на следующий день, город захватят еще дважды: в 1569 и 1574 годах. Эти завоевания положат конец тунисской династии Хафси. В Тлемсене нашим корсарам тоже удастся покончить с местной монархией, однако они не сумеют закрепиться в Марокко, несмотря на то что займут его дважды[346].

Следует напомнить и о том, что алжирские корсары помогали мусульманам, которых угнетали в Испании. Но не стоит рассматривать эту помощь как поддержку единоверцев – скорее это был политический вопрос. Как мы уже отмечали, сотрудничество с этой «пятой колонной» на берегах Испании давало корсарам бесценные преимущества. Впрочем, современная историография, похоже, преувеличивает влияние этого союза. Не стоит смешивать габсбургские страхи и реальность. Например, накануне Рождества 1568 года, когда в горах Альпухарра (Известковых Альпах) вспыхнуло ожидаемое восстание мудехаров, ни османы, ни алжирцы не бросились им на помощь. Разве они не устремились к другим целям, увидев врагов связанными по рукам и ногам? Да, османы велели помочь Алжиру оружием – но какой был прок от нападения на Кипр? Мудехарам посоветуют ожидать окончания этой войны, но откажут в помощи, способной изменить ход сражения в их пользу. Точно так же Улудж Али, в ту пору бейлербей Алжира, предпочтет прибрать к рукам Тунис и нападет на мусульманскую династию Хафси, покорную Габсбургам, вместо того чтобы спасать единоверцев от христианского ига.

Османские корсары столкнулись с проблемами не только в отношениях с местными монархами или же арабскими и берберскими племенами, но и в собственном кругу. Личные счеты, борьба за власть и предательства среди морских гази ясно показывают, насколько те преследовали материальные и политические выгоды. Например, «Газават» утверждает, что накануне ухода из Алжира Хайреддин остался ни с чем и ему пришлось просить помощи у других «добровольцев» в своем окружении, то есть у пиратов. Вождь гази понимал, что даже большинство его «попутчиков» не последуют за ним. Лишь в 1530-х годах он объединит всех под своим знаменем и заставит признать себя предводителем[347].

Сколько бы пропагандисты эпохи ни провозглашали деятельность средиземноморских корсаров священным долгом, те еще со времен Средневековья не гнушались нападать на собратьев по вере[348]. Во времена, которые мы изучаем, христианские пираты – а с ними и те, кто разбойничал в облачении веры, как мальтийские рыцари, – нападали и на корабли единоверцев, даже продавали последних в рабство, чему имеется множество примеров[349]. Ко всему прочему, они без колебаний увозили плененных христиан в мусульманские порты, поскольку не могли продать их в Европе[350]. Порой, даже располагая возможностью продать добычу в собственных портах, они все равно скрывались в Магрибе, чтобы избежать налогов или не потерять право на владение судном. В ХVII столетии английские корсары продали свой первый захваченный корабль в мусульманских портах, и только уже второй доставили в Англию[351].

Европейские корсары иногда доходили даже до того, что нападали на христианские храмы. Насколько можно понять, в 1590 году английские пираты-протестанты, возмущенные суевериями католиков, осквернили (defile) алтарь в церкви на острове Китира и выбросили крест оттуда в море[352]. А что говорить о госпитальерах, нападавших на православные храмы, высмеивавших священническое облачение и продававших на Мальте священные масла, используемые для богослужений, в качестве древесной смолы?[353] Через 26 лет, в 1742 году, разбойниками, подчистую ограбившими церковь невдалеке от Санто-Сости, оказались те же «святые» рыцари, которые ничуть не стыдились носить одежды со знаком креста[354].

Не стоит удивляться, что османские корсары нападали на подданных падишаха, зимми[355]; однако у нас предостаточно примеров того, как мусульмане преследовали и своих единоверцев. Такие реисы, как Барбарос Хайреддин и Курдоглу Муслихиддин, не видели ничего зазорного в том, чтобы усадить на банки всех пленников, захваченных на тунисских кораблях[356]. Еще один пример из 1580-х: едва Хамди-бея (Энди), капудана Превезы, сняли с должности, он уплыл в Адриатику, затем – в Эгейское море, и повсюду причинял мусульманам вреда не меньше, чем христианам[357]. Опять-таки, Ахмед, один из капитанов, имевших базу в Дурресе и в начале ХVII века опустошавших эти края, словно чума, не только атаковал венецианские корабли, но и убивал мусульманских торговцев[358].