и машину за ним прислал, но постеснялся и про машину ничего не сказал.

— Ну дела! — развёл руками бородач.

— А что дела? — возмутилась Раиса. — Всё правильно. Конец года, работы невпроворот, а Мякиша у нас трудоголик. Вот и вызвали.

Мякин огляделся, подошёл к своему столу и спросил:

— А где же Казлюк?

— Ой! Мякиша, тут за неделю море событий произошло! — всплеснула руками Раиса.

— Не море, а океан, — добавил из своего угла вихрастый.

— Может, и океан, — согласился бородач.

— Ты, Мякиша, садись отдохни. Сейчас мы чайку организуем, — предложила Раиса.

Мякин в нерешительности остался стоять и произнёс:

— Надо бы доложить, что я здесь.

— Доложись, доложись, а потом чай, — согласилась Раиса.

Когда Мякин вошёл в кабинет, Герасим Ильич резво встал из-за стола, подошёл к нему и, совсем как-то по-домашнему, поздоровался с ним за руку. Такого приёма Мякин уж никак не ожидал и терялся в догадках: что же будет дальше?

— Ты вот что, Мякин, садись. Располагайся поудобнее. Сейчас мы чайку организуем. Ты ведь с дороги. Домой не заходил?

— Не заходил, — ответил Мякин.

— Вот и хорошо, то есть чайку сейчас употребим.

Герасим Ильич вызвал Раису и распорядился о чае.

— Так, так… — Герасим Ильич, расположившись за столом, внимательно разглядывал Мякина, и ему, Мякину, даже показалось, что Герасим Ильич смотрит на него, словно впервые увидел своего подчинённого.

— Отдохнул, значит.

Мякин не знал, как реагировать на эти слова, и просто кивнул.

— А у нас здесь перемены, — задумчиво произнёс Герасим Ильич.

Мякин подумал, что шеф что-то скажет о Казлюке, но Герасим Ильич сказал совсем неожиданную фразу:

— Всё меняется, всё течёт.

Мякин сделал удивлённо-заинтересованное лицо, но не посмел задать уточняющий вопрос. Раиса принесла чай. Герасим Ильич помешал ложечкой в чашке, отхлебнул маленький глоток и добавил:

— Меня, Мякин, переводят туда. — И он показал пальцем на потолок, что означало «в вышестоящую организацию».

Мякин понимающе кивнул и сделал несколько глотков. Чай оказался весьма горячим, и Мякин немного обжёг язык, но вида не подал.

— Меня спросили, — продолжил Герасим Ильич, — кого я рекомендую на своё место.

Мякин насторожился — он уж совсем не ожидал такого откровенного разговора, ибо за всю свою службу усвоил, что откровенные разговоры с начальством до добра не доведут.

Герасим Ильич сделал ещё пару глотков и сообщил:

— Я назвал твоё имя.

Мякин молчал. Он переваривал свежую информацию. Все мысли в голове куда-то испарились. Осталась только одна: «Я буду вместо Герасима Ильича. Как это — «вместо»? Что я могу? А что подумают остальные? Что скажет Раиса? Она что, будет называть меня по-прежнему — Мякиша?»

— И я назвал твоё имя, — повторил Герасим Ильич. — Ты вот что, Мякин, подумай. Вижу, неожиданно это всё для тебя. Подумай, а завтра с утра ответишь, как решишь, но я на тебя надеюсь.

Мякин молчал — он понимал, что надо бы что-то сказать, и спросил:

— А отчёт?

— Вот и отчёт доделаешь, — ответил Герасим Ильич и добавил:

— Казлюка, слава Богу, от нас забрали.

— Куда? — вырвалось у Мякина.

— Туда, — ответил Герасим Ильич и поморщившись произнёс: — В начальство рвётся твой Казлюк.

«Совсем он не мой», — подумал Мякин и спросил:

— Так я могу идти?

— Да, конечно, поезжай домой. С семьёй побудь, а завтра жду от тебя положительного ответа.

Мякин вышел из кабинета, прошёл к себе и сел, с минуту тупо смотрел на глянцевую, пустую поверхность стола. Раиса тихо подошла сзади и потрепала его по затылку.

— Мякиша, ты что надутый такой? Чай с начальством попил и заважничал!

— Отпустил домой, — ответил Мякин.

Раиса присела сбоку на свободный стул.

— Ты, Мякиша, что-то темнишь. Попили чаю, и всё?

— Попили, и всё, — ответил Мякин.

— Ну и ладно, — недовольно произнесла Раиса. — Всё секреты у вас. У-у, надоело!

Она хотела ещё что-то спросить, но, увидев сосредоточенную мякинскую физиономию, встала и удалилась к себе.

Неожиданно к Мякину подошёл новенький.

— Здрасте, — произнёс он. — Вы и есть этот знаменитый Мякин?

Мякин взглянул на новенького и ответил:

— Да, это я.

— Вы не могли бы мне помочь разобраться с одной таблицей? Я здесь работаю всего третий день и ещё не всё знаю.

— Да, конечно, — ответил Мякин, — только можно это сделать завтра с утра? Таблица потерпит?

— Потерпит, — улыбнувшись, согласился новенький и вернулся к себе.

После полудня Мякин с чемоданом ввалился к себе домой. Супруга в недоумении застыла в коридоре и поначалу не могла произнести ни слова.

— Мякиша! — через минуту услышал Мякин её вздох.

Она подошла поближе и помогла ему снять шубу и шапку.

— Мякиша, это как же? Почему так рано?

— Герасим Ильич вызвал. Много работы, — ответил Мякин.

— Да-да, конечно, — покорно согласилась супруга. — Раздевайся. Оставь чемодан, я разберу. Сейчас будем обедать. — И она суетливо засеменила на кухню.

Через сорок минут Мякин, как обычно, разместился в своём любимом кресле, хотел было включить телевизор, но передумал, закрыл глаза и попытался представить себя на месте Герасима Ильича: как он, Мякин, по очереди вызывает к себе конторских.

«Да, не забыть помочь новенькому», — подумал он и тихонько засопел. И приснился ему замечательный сон: будто бы танцует он с экстрасеншей. А вокруг с восторгом наблюдают за ними все конторские.

— Какая красивая пара! — говорит кто-то. — А как замечательно они двигаются! Приятно посмотреть!

— Ничего особенного, — кто-то другой возражает первому голосу. — Танцуют, и пусть себе танцуют.

— Нет, не скажите! Партнёр-то совсем новый человек! — возражает первый голос.

— Новый-то новый, а «па» все старые выделывает.

— Ну, на вас не угодишь! — продолжает первый голос. — Вечно вы ворчите! Пора бы и заканчивать.

— Мякиша, что с тобой? Не заболел ли?

Он открыл глаза. Тревожный взгляд супруги внимательно смотрел на него.

— Ты задремал. Что-то бормотал во сне. Плохой сон?

— Да, что-то снилось, — вяло ответил Мякин. — Что-то я немного утомился от этой санатории. Пойду-ка я полежу.

Клиника

— Им ничего нельзя говорить. — Тощий подсел к нему и почти в самое ухо добавил: — Везде прослушка.

Он быстро вскочил, несколько раз прокрутил выпученными глазами по потолку и стенам палаты, прищурился на Мякина и снова сел рядом на мякинскую постель.

— Предлагаю всё зашифровать. — Он перешёл на шёпот и продолжил: — Их, — он махнул рукой в сторону двери, — их мы назовём… — Он подумал и произнёс: — Пусть они будут персоны, а мы — индивиды.

После небольшой паузы он спросил:

— Вы готовы быть индивидом?

Мякин кивнул. Медсестра, которая устраивала Мякина в эту палату, предупредила его, что тощий совсем неопасный. Он просто большой фантазёр.

— Это хорошо, что вы согласны, — удовлетворённо произнёс